Потрошитель мозгов

– Хорошо. Только прошу вас, поспешите!

– Конечно, дорогой, как говорят в Голливуде.

Следующий звонок Римо сделал в отдел по связи с общественностью известной нью-йоркской телестудии, где ему сообщили, что эксклюзивным агентом Рэда Рекса является Ванда Рейдел.

Тогда Римо позвонил Ванде Рейдел в офис.

– Приемная Ванды Рейдел, – ответили ему.

– Мне нужен Рэд Рекс.

– А кто бы это мог быть? – сухим тоном поинтересовалась секретарша.

– Это мог бы быть Сэм Голдуин, – начал было Римо, собираясь продолжить фразу словами: «но это не он», но секретарша не дала ему договорить, рассыпавшись в извинениях перед мистером Голдуином.

– Извините, мистер Голдуин, не волнуйтесь, мистер Голдуин, – тараторила она, – госпожа Рейдел уже берет трубку.

После воцарилась краткая пауза и в телефоне зазвучал резкий женский голос, который произнес:

– Сэм, детка, милый мой, я и не подозревала, что на том свете есть телефон.

– Честно говоря, – сказал Римо, – я не...

– Я знаю, кем вы не являетесь, дружочек. Вопрос в том, кто вы на самом деле.

– У меня дело к Рэду Рексу.

– Ваше имя?

– У меня много имен, но вы можете называть меня просто мастером. – Эта ложь была одобрена Чиуном, который пристально следил за Римо из дальнего конца комнаты.

– Ваш голос не похож на голос мастера, – сказала Ванда.

– Интересно, а какой же голос у мастера?

– Высокий, скрипучий. Голос азиата, к тому же говорит он с британским акцентом. Как у Питера Лорре в роли мистера Мото.

– Что ж, на самом деле я помощник мастера. – Римо прикусил губу.

Чиун закивал в знак согласия.

– Скажи свое имя, любовь моя.

– Римо подойдет?

– Вполне. Я готова принять вас, как только приедете. А теперь целую, дорогой. – В трубке раздались короткие гудки.

– Черт бы тебя побрал, – буркнул Римо.

Существовало лишь одно препятствие для встречи с Вандой Рейдел один на один – Чиун. Мастер во что бы то ни стало желал повидать женщину, которая могла свести его с Рэдом Рексом. Римо же хотел потолковать с ней по душам, а для этого Чиуна никак нельзя было допускать на встречу.

Конфликт между силой желаний Чиуна и упорством Римо был разрешен благодаря тому, что послушный сын посадил папочку в автобус и взял с водителя обещание, что тот устроит корейцу экскурсию по городу и покажет виллы всех кинозвезд. А Римо тем временем выполнит черновую работу, подготовив встречу Чиуна с Рэдом Рексом.

Сажая Чиуна в автобус, Римо вспомнил собственное детство, когда его, сироту, монашки сажали в экскурсионный автобус, который должен был провезти его по местам, населенным людьми, имеющими семьи и имена, людьми с прошлым, настоящим и будущим. Еще он вспомнил, каким жалким выглядел тогда, и неожиданно задал Чиуну вопрос:

– Хочешь, чтобы я сделал тебе симпатичный маленький сандвич и положил его в бумажный пакет?

Но Чиун только шикнул на него, чтобы он вел себя прилично, и полез в огромный сине-голубой автобус, до отказа заполненный туристами, не пожалевшими три с полтиной за возможность прокатиться по улицам Беверли-Хиллз. На них станут, потешаясь, показывать пальцами местные жители и сутенеры, вечные охотники за молоденькими простушками, которых нетрудно убедить, что путь к контракту на съемку проходит через постель продюсера, а вот этот человек с огромным животом и двадцатидолларовой купюрой и есть самый наиглавнейший продюсер, хотя он и говорит, будто торгует галстуками в Гранд-Рапидсе, штат Мичиган...

В свою очередь туристы в автобусе станут пялиться на местных жителей, которые тоже покажутся им смешными, и на сутенеров, которых по одежде и машинам примут за кинозвезд. Туристам невдомек, что в городе, построенном на звездной болезни и живущем ради кинозвезд, настоящие звезды не одеваются так, как от них ждут. В каком-нибудь другом городе звезде достаточно было бы надеть джинсы и кроссовки, чтобы стать невидимой, затеряться в толпе. Но в Голливуде все было наоборот, и настоящие поклонники кинозвезд всматривались в людей, одетых попроще. Как можно обыденней.

Так что здесь маскировкой служил яркий неоновый свет, сверкавший у прохожих над головой и зовущий: посмотри на меня, вот я!

А звездам только того и надо. Это своеобразное подражание Говарду Хьюзу с его установкой «не желаю известности», обеспечившей ему неизменный интерес газетчиков.

Но Ванда Рейдел – совсем другое дело. Она одевалась, как дешевка, причем делала это не сознательно, не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а просто от отсутствия эстетического чувства. Ей казалось, что она потрясающе выглядит; Римо же решил про себя, что одеждой она напоминает жену хозяина бакалейной лавки.

Ванда ткнула фиолетовым ногтем в Римо, сидевшего напротив нее у стола на стуле с замшевой обивкой, и браслеты зазвякали и зазвенели у нее на руке. Решительным тоном она произнесла:

– Чего тебе надо, дорогуша? Я так и думала, что ты ничего, но эти скулы... Только не говори мне, что ты не актер.

С трудом подавив искушение крикнуть: «Госпожа Рейдел, замолчите хоть на минутку! За минуту вашего молчания я готов все отдать!» – Римо сказал:

– Я ищу мистера Гордонса.

– Как вы сказали, мистера?..