Потрошитель (СИ)

– Сакуры, – и, чуть повременив, добавил: - А теперь и твою.

– Мою? – удивилась Нарико, захлопав пушистыми ресницами.

– Мне бы стоило прогнать и тебя из своей жизни, но, прозвучит эгоистично, я этого не хочу.

– А я никуда все равно не денусь! – сказано было с наивным вызовом. – Кстати, а лицо у Потрошителя будет?

– Никак не могу определиться с его образом.

Акасуна подошел к манекену, задумчиво потерев подбородок, переведя изучающий взгляд на Нарико. Он повернул её к себе лицом, заставив сделать круг, рассматривая со всех сторон, после чего кинулся к столу и, прихватив сантиметр, принялся измерять её параметры.

– Так, 75х60х80. Рост 172.

– Сасори, а что ты делаешь?

– Я хочу сделать твой манекен.

– Под образ Потрошителя? – изумленно и испуганно воскликнула девушка.

– Именно так.

– Звучит жутковато.

– Ты против?

– Что ты. Я только рада тебе помочь.

Сасори кинулся к мольберту, устанавливая его посередине комнаты. Он хаотично раскладывал нужные краски и кисти, объясняя Нарико, что сначала ему нужно написать её портрет, чтобы проникнуться образом, после чего он сможет работать уже над самой куклой.

Нарико же послушно села на указанное место, терпеливо находясь в одной позе. Для неё это уже не впервые, но позировать для одного Сасори казалось куда сложнее. Помимо того, что он постоянно придирался к мелочам в её мимике или позе, так она и сама вечно отвлекалась, задавая новые вопросы или нечаянно меняя позу из-за того, что кости затекали.

– Этого будет мало для манекена. Чтобы создать куклу, нужен полный образ.

Сасори хотел сказать что-то ещё, но слова померкли в удивленном вздохе. Ведь Нарико, поднявшись со стула и развернувшись спиной, убрала белые локоны со спины, покорно опустив голову. Своего рода приглашение. Акасуна медлил, не решаясь принять его. Все шло слишком скомкано, внезапно, но ноги сами повели его к девушке, а руки опустили собачку молнии. Вязаное платье предательски упало с плеч на запятнанный красками пол. Хрупкие плечи вздрогнули от теплых прикосновений.

Сасори просто слушал биение собственного сердца, а может, и не своего. Она стояла слишком хрупкая и беззащитная в его руках, ничем не прикрытая. Акасуна провел рукой по спине, очерченной множеством шрамов, напоминающих узоры, нарисованные мастером ножом вместо кисти.

– Откуда они у тебя?

– В детстве на меня напала собака.

Парень поддался вперед, пропустив руки вперед к талии, очерчивая бледно-фарфоровую кожу, поднимаясь выше к груди. С губ сорвался легкий стон Нарико, когда Акасуна дотронулся до замерзшей кожи груди. Голубые глаза блаженно закрылись, и девушка откинула голову назад.

– Этого достаточно, чтобы воссоздать мой образ?

– Нет, недостаточно.

Сасори невесомо прикоснулся губами к плечу, после повернул девушку к себе и, взяв её зардевшее лицо в свои руки, накрыл пухлые губы нежным поцелуем.

На вкус слишком сладкие и невинные для него, запятнанного чужой кровью. Он хотел заставить себя остановиться, страх снова кого-то подпустить и потерять съедал изнутри. Но девушка, вопреки его мыслям, обвила шею лианой, углубляя поцелуй, и сама подтолкнула его к кровати, медленно нависнув сверху, покрывая шею неуверенными поцелуями.

Сасори толком не помнил, как избавился от одежды, все происходило в сладкой, дурманящей дреме. Он чувствовал реальность лишь по изгибам её тела, тихим сдавленным стонам и сладким губам. Они напоминали конфету с пустышкой внутри. Оставляли после себя такую же пустоту. Но именно сейчас это и было необходимо.

Просто переплести пальцы и утонуть в омуте синевы глаз, войти в неё и полностью раствориться, сливаясь в одно целое.

Сасори с пьянящей истомой двигался в ней, лаская подрагивающее под его руками тело, оставляя поцелуями отметины, чтобы напоминали о том, что все это не было сном. А её руки в ответ царапали красные разводы на холсте-спине, перекрещивающиеся линии на его жизни.

Она была до неестественности гибкой, её спина выгибалась под каждым толчком, а губы ловили его поцелуи, словно без них она бы задохнулась в эти секунды.

Нарико капризно откинула его на спину, ловко оказавшись сверху, извиваясь змеей.

Сасори руками вырисовывал узоры на алебастровом теле, лаская и дразня. Сладкая нега взорвалась в его теле, и от накрывшего теплого блаженства парень прикрыл глаза, лишь чувствуя её губы на своем достоинстве и язык, что жадно искал последние капли нектара любви.

Акасуна в полузабытье почувствовал, как взмокшее тело прижалось к нему, и перед глазами появилась белая макушка. Нарико пристроилась на его груди, невесомо водя пальцем в области сердца.

– Не выпускай меня из своей жизни. Хорошо?

Нарико молящими глазами посмотрела в его холодно-карие и чмокнула в подбородок.

Сасори крепко обнял девушку, уткнувшись носом в её макушку, и тихо прошептал:

– Если только кто-то попытается вырезать тебя из сердца.

========== Глава 11. «Никакого Потрошителя!» ==========