Потрошители времени

— …говорю тебе, я переговорил уже с полусотней женщин, и все как одна описывают одного и того же типа: здоровенного такого ублюдка, на вид иностранца, в кожаном фартуке… — Все оживились, гадая, скоро ли поймают убийцу на основании этого, так сказать, описания. Марго знала, что человек, известный как Кожаный Фартук, — один из первых подозреваемых по этому делу. Незадачливый Джон Пицер, чистильщик обуви из Польши, которому к тому же не посчастливилось родиться евреем, стал первой невинной жертвой царивших в Ист-Энде ненависти и нетерпимости и очень скоро должен был угодить в тюрьму.

Разумеется, скоро он отсудит кругленькую сумму у газет, очернивших его доброе имя: несколько свидетелей, включая одного полицейского констебля, видели его в момент убийства Полли Николз на пожаре в Шедуэлле. Но сегодняшним утром этого еще никто не знал…

Полный ужаса мужской крик вырвался из дверей морга:

— Господи… Боже мой, констебль, сюда, скорее!

Репортеры встрепенулись и бросились к двери, которая, распахнувшись, громко стукнула по закопченной кирпичной стене. В дверях показался бледный как полотно мужчина в потрепанной рабочей одежде. Он сделал один неуверенный шаг, другой и, шатаясь, спустился с крыльца. Он судорожно глотнул воздух, провел по губам грязным рукавом, явно делая отчаянную попытку не расстаться с содержимым своего желудка. Со всех сторон на него градом сыпались вопросы. Мужчина пожал плечами, пытаясь подобрать слова к тому, что только что видел.

— Жуть, — хрипло произнес он. — Вспороли ее, как… как свинью какую… от сих и до сих… столько порезов, ужас просто. Правду говорю, сил не было смотреть, как ей живот, взрезал и…

Весть об увечьях облетела улицу со скоростью взрывной волны. Женщины перепуганно прикрывали рты руками. Мужчины сердито переминались с ноги на ногу, проклиная дурные вести и требуя, чтобы с этим что-то поделали. Ропот быстро сменился возмущенным ревом, а потом Марго, Даг Тэнглвуд и их подопечные оказались в самой гуще толпы, всего несколько минут назад относительно мирно обсуждавшей предстоящие выборы. Подростки осыпали морг камнями и комками грязи. Люди постарше выкрикивали угрозы в адрес полицейских властей. Со всех сторон Марго толкали мужчины выше и массивнее ее самой, пытавшиеся занять самую выгодную точку для наблюдения. Почти мгновенно Марго и ее подопечных оторвали друг от друга.

— Держитесь друг за друга! — крикнула Марго доктору Фероз. — Возьмите Доминику за руку — и мне плевать, что она вам скажет на это! Где Даг?

— Вон там! — ткнула пальцем перепуганная ученая.

Марго посмотрела в указанном направлении. Гид «Путешествий во времени» пытался удержать около себя Гая Пендергаста и Конроя Мелвина. Марго нырнула к ним и дернула инспектора за рукав, привлекая к себе его внимание.

— Держитесь за Гая! Возьмите Дага за руку! Нельзя, чтобы толпа растащила нас! Пробивайтесь за мной! — Она уже пробивалась через толпу обратно к женщинам, пытаясь высмотреть в толпе Костенко. Стоило ей добраться до Шахди Фероз, как совсем рядом, в каких-то четырех футах от нее, толпа взорвалась новыми криками:

— Инострашка проклятый! Вот такой, как ты, ее и укокошил! Говорили же: грязный жид в кожаном фартуке! Марго толкнула Шахди Фероз к Дагу.

— Тащи их отсюда, Тэнглвуд! Чует мое сердце, что это они про Костенко!

Протолкавшись через толпу обратно, она увидела наконец последнего из своих подопечных. Худшие ее опасения подтверждались. Павел Костенко закрывал руками разбитые губу и нос, выпучив перепуганные глаза. Обступившие его увальни осыпали его ругательствами, половину которых он даже не понимал. «Боже, только этого еще не хватало…»

— Ну, что еще? — выкрикнула Марго в лицо коренастому увальню с разбитыми в кровь костяшками пальцев. — А ну не трожь старика моего, а? Только пальцем тронь, уж я тебе задам! — и сама замахнулась на него кулаком.

Несмотря на продолжавшую кипеть ярость, толпа взорвалась смехом при виде пигалицы пяти футов росту, угрожавшей мужчине в четыре раза больше себя. Впрочем, обидных выкриков из толпы она почти не слышала, не спуская настороженного взгляда с человека, уже ударившего Костенко.

— Ишь ты, румяненькая!

— И на чужестранку не смахивает…

— Да ну ее, Нэд, не связывайся — ты ж ее, поди, пальцем перешибешь! — Последнее замечание было адресовано здоровяку, разбившему Костенко лицо.