Потрошители времени

— Слушаюсь, мэм! — выпалил он.

Как можно работать быстрее транспортера, он представлял себе довольно смутно, но все равно постарался. Он опустошил стоявшую перед ним тележку и оттолкнул ее в сторону, чтобы на ее место закатили другую. Минуту-другую Целозиа Энио продолжала внимательно следить за его работой, потом двинулась дальше искать новую жертву. Хорошо еще, что она относилась с такой строгостью ко всем без исключения. Ее можно было понять: после впечатляющего списка из четырех ее уволенных предшественников с каждым открытием Врат она из кожи вон лезла, чтобы это открытие не оказалось для нее последним. Скитер мог ей только посочувствовать. Не слишком, конечно, — любая грубость заслуживала некоторого наказания. И все же…

Разумеется, думал Скитер, с кряхтеньем ставя на ленту транспортера новый чемодан, по этой логике он тоже будет руками и ногами держаться за свою работу, когда ему исполнится черт-те сколько лет. «Ну, по крайней мере я не держался заносчиво с теми, кого обдирал как липку…» Видит Бог, юн был чрезвычайно вежливым вором. Впрочем, он больше не вор — благодаря Маркусу и Йанире.

Скитер смахнул пот со лба и постарался отогнать чувство неприятной тяжести в груди. Уж Маркус-то мог доверять Скитеру? После всего, что пережил Скитер в Древнем Риме, после того смертельно опасного поединка на арене Большого Цирка, после вызволения Маркуса из рабства тот мог бы доверять ему достаточно, чтобы хотя бы передать весточку, что они живы. Кто бы ни пытался убить их с Йанирой, он должен был знать, что уж Скитер-то не предаст его самого и его дочерей, верно?

Он стиснул зубы от бессилия. Если бы кто-то пытался застрелить его жену, если бы он, придя за своими дочерьми в детский сад, обнаружил бы там вооруженных громил, пытающихся похитить их, — рискнул бы он довериться кому-то? Хотя бы потому, что за другом, пытающимся помочь, тоже могут следить? Скитер знал, что не рискнул бы. Одно дело, если бы это касалось его одного; совсем другое — когда это ставит под угрозу любимых людей. Эта мысль причиняла боль, хоть умом он и понимал причины молчания. Дочки Маркуса были совсем еще маленькими: Артемисии не исполнилось еще четырех, Геласии было чуть больше года. Маркусу не удалось бы прятать их на станции длительное время — несомненно, безликие ублюдки, пытавшиеся убить их, на это и рассчитывали. Окажись Скитер на месте Маркуса, он бы сделал все, чтобы убраться со станции. Сквозь любые отворившиеся Врата.

Скитер взялся за ручку очередного сундука и сунул его на транспортер, очень жалея о том, что не может добраться до того, кто утащил Йаниру из той потасовки. Наверняка все было подстроено. Организовать всеобщее смятение, пристрелить ее под шумок… Вот только кто-то сорвал эту попытку. Кто утащил ее? Стрелявший? И зачем? Прикончить ее в тихой обстановке, в свое удовольствие? Или для чего-то еще? Скитера мучили эти вопросы без ответов, но не думать над ними он тоже не мог. Слишком многим он был ей обязан.

Скитер снова смахнул пот со лба. Еще несколько минут, одернул он себя. Еще несколько минут, и Врата отворятся, весь этот чертов хлам окажется по ту их сторону, и он сможет вернуться на станцию, чтобы прочесать ее самым мелким гребнем, когда-либо изобретенным человечеством.

А пока…

Созерцание балагана, творившегося за барьерами, помогло ему чуть отвлечься от этих мыслей, а наблюдение за находившимися по эту сторону барьера туристами заняло оставшуюся часть сознания. Он внимательно вглядывался в лица, высматривая хоть какие-то зацепки, хоть какие-то черты сходства с тем большеглазым юнцом, что стрелял из допотопного пистолета. Зеваки обступили зону регистрации такой плотной толпой, что полицейским пришлось образовать живой коридор, чтобы туристы, гиды, сотрудники «Путешествий» и носильщики могли прорваться на посадку. Шум стоял неописуемый. Стая обезьян не шла бы ни в какое сравнение с теми представителями рода человеческого, что столпились сейчас на Вокзале Виктория. И уж конечно, каждый из них мечтал о том, как будет с гордостью рассказывать когда-нибудь своим внукам: «Да, дети. Я был там. Я сам видел, как отправлялся первый „Потрошительский тур“, и, уж поверьте старику, это было нечто…»

Это и впрямь было нечто.

Не родились, наверное, еще слова, способные доподлинно описать наэлектризованный ожиданием воздух, предвкушение исторического события, которое вот-вот свершится у тебя на глазах. Вообще-то Скитер любил возбуждение, даже искал его. Но это… Было в таком возбуждении что-то извращенное, это даже Скитер ощущал, а уж его, Скитера Джексона, моральный кодекс, формировавшийся в юртах монголов-якка, далеко не во всем совпадал с общепринятым. Интересно, что же будет твориться через неделю, в следующее открытие Врат? Когда все эти люди, а с ними еще сотня-другая вновь прибывших столпятся здесь, чтобы узнать, кто все-таки этот злодей?