Поцелованный богом

– Мошенничества. За последние годы в данной сфере они участились, поэтому в крупных городах организовали своеобразный контроль, нам платят из бюджета города. Живут люди, вдруг им предлагают хорошую сумму за жилье, они, решив сэкономить на адвокате, подписывают договор купли-продажи без него, не обращаются в агентство по недвижимости. Хотя сейчас и агентства наловчились мошенничать. Ну а потом их попросту выселяют, потому что договоры надо уметь читать, прежде чем подписывать. Вариантов обмана много: и будто бы продавцы получили всю сумму наличностью, и подписали дарственную, и отдали имущество за долги...

– А нотариус?

– Там все есть, – махнул рукой Ипполит Матвеевич. – Доказать факт мошенничества не всегда удается, эти люди поднаторели в подобных делах.

Сергей задумался: мелковато, чего-то не хватает, чтоб грохнуть юриста. В принципе, в его задачу входило убедить Ипполита Матвеевича залечь на дно, Сергей ее выполнил и не собирался задерживаться. Но недвижимость! Майя работает в этой сфере, Спасский тоже работал. Может, здесь творится нечто более серьезное?

– Вы знаете Майю Кирей? – спросил он. Видя, что Ипполит Матвеевич долго вспоминает, внес уточнение: – У нее агентство по недвижимости.

– Знаете, сколько в городе агентств? Больше, чем хлебобулочных изделий на прилавках. Ко мне с жалобами на нее не приходили.

Стало быть, его дело к убийству Спасского не относится. Сергей достал мобилу, приобретенную еще вчера.

– Дайте-ка мне ваш номер и запишите мой. Мне не звоните, ждите, когда я сам позвоню. Думаю, скоро выясню, кому вы помешали.

Он продиктовал, и, записывая номер Сергея, Ипполит Матвеевич рассеянно пробубнил:

– Может, это связано с пожизненной рентой?

– Это же не ваша сфера.

– Не совсем. Однажды ко мне обратился один человек, не смогу ли я ему помочь как юрист. Предварительно он навел справки, так и сказал: «Я выяснил, вы не холуй, не рвач, не дерьмо». Я в осадок выпал, мне подобных комплиментов никто не говорил...

– Ближе к делу, – Сергей приложил к груди ладонь, дав понять, что времени у него в обрез.

– Суть в чем: одинокие люди. Им предлагают пожизненную ренту за право наследования жилья. После подписания бумаг стариков сдают в дурдом, алкашей выгоняют, зная, что те никуда жаловаться не пойдут, инвалидов...

– И это мелковато.

– Вы не понимаете. Тех, кто не хотел подписывать бумаги, заставляли это сделать под пытками, а потом убивали. Спасскому удалось собрать...

– А это уже интересно, – протянул Сергей, глядя на юриста другими глазами.

Ныряя на ухабах, в огромный черный джип выехал на пятачок, сделал полукруг и стал как вкопанный, не пружиня и не скользя по рыхлой почве. Дверца открылась, и Кабан сполз на землю с извинениями:

– Прошу прощения за опоздание. Пробки проклятые, пришлось в объезд...

Амбарцум подождал, пока он подойдет, ибо известно: сено к лошади не ходит, и жестом пригласил Кабана прогуляться по берегу:

– Ничего, мы подышали воздухом, здесь он чудотворный. – Мягко попенял он за опоздание.

– Болотом воняет, – сказал Кабан, идя рядом с Амбарцумом. – Зачем позвал? Да еще черт-те куда.

– Посовещаться, – солгал Амбарцум.

У него были свои приемчики, сейчас он не торопился сообщать истинную причину встречи, ибо удар следует наносить неожиданно.

– Марлена грохнули, слыхал? – сообщил Амбарцум, хотя прекрасно знал, что новость уже достигла ушей Кабана.

– А то! – произнес тот с траурной интонацией.

– Не знаешь, кто поднял руку на наш монумент?

– Не в курсе. Но он жив.

– Жив? – якобы удивился Амбарцум. – А я не знал.

– Жив, жив. Прооперировали его...

– Так ты не знаешь, кто заказал Марлена? Жаль, я думал, сообщишь мне, как сообщил двум парням, кто послал в больницу твоих уродов.

Продолжая идти, он откинул полы пиджака и заложил руки в карманы брюк. Но Кабан остановился, и Амбарцум развернулся к нему, очутившись с ним лицом к лицу на расстоянии двух метров. Он смотрел в поросячьи глазки, в которых отразился ужас, а жир в этом большом теле застыл, как в морозильнике. Смотрел на дрожащие, вечно мокрые губы, и ждал, что скажет Кабан.

Поздно он понял, зачем его пригласил в это отдаленное место Амбарцум. Понял, что он беспомощен, его застали врасплох. Видя, как к Хабурову подошел Писарь, и спиной чувствуя, что в затылок дышит Шея, Кабан попытался спасти себя, но лепет его звучал неубедительно:

– Амбарцум, это не так... Я хотел на банкете сказать, звал тебя...

Раздался выстрел и – птички дружно замолкли. Кабан дернулся, взгляд его заморозился, но Жалыбин продолжал стоять.

– Ты обманул меня. Ты продал меня. И даже не извинился.

Завершил короткую речь Амбарцума второй выстрел, после чего птички разом вспорхнули, разлетаясь кто куда, а Кабан все продолжал стоять.

Писарь спрятал пистолет за пояс, последовал за Амбарцумом к машине, а Шея залез в джип Кабана.

– Зачем? – бросил ему Амбарцум.

– Зачем добру пропадать? – заводя мотор, крикнул Шея. – Перекрашу и загоню. Поехали. Его теперь долго не найдут.