Поцелуев мост

С Фимкой мы вместе росли. Это впоследствии у него появилась «историческая» родина, а тогда нашей родиной был коридор коммунальной квартиры. Мы катались по нему на трехколесных велосипедиках, прятались за старыми комодами, пугали друг друга, выскакивая из темных закутков. Фимка был другом детства – никак не героем моих грез. Но домашний, избалованный мальчик смотрел на меня другими глазами. Он трудно сходился с другими детьми, а потому я оказалась его единственным завоеванием. В шестнадцать лет он признался, что любит меня. Но я была годом старше и засматривалась на взрослых парней, настоящих мужчин. Мой идеал воплотился в Игоре, но тот оказался недосягаем. А Фимка всегда был рядом. Когда Игорь женился (мне в тот год исполнилось восемнадцать), я вышла замуж за Ефима!

Никогда не выходите замуж за друзей детства.

Я не люблю вспоминать годы, прожитые с Ефимом. Это потерянное время. Пока наша дочка была маленькой, она заполняла мою жизнь. Но едва подросла, стало ясно, что, по сути, я одна. Почему же распался наш брак с Ефимом? Теперь я могу ответить на этот вопрос: с ним мы не сумели сменить детские платьица на взрослую одежду. И жили глупо, по-детски ссорились, боролись за главенство, не уступали даже в мелочах. На волне перестройки, оказавшись не у дел, Ефим уехал в Израиль, и я освободилась, наконец, от коридора детства. Стала взрослой, и мне пришлось учиться жить заново.

Не я одолела обстоятельства, они исчезли сами. Все рано или поздно решается само собой, но иногда на это уходит вся жизнь. Не однажды я плыла по течению, и куда оно меня занесло? И сейчас я могла бы подписать бумаги, отдать врагам мою с такой любовью выстраданную галерею, но я не сделаю этого. Я слишком хорошо знаю, к чему ведет соглашательство.

***

За окном баньки забрезжил рассвет. Я слышала, как за бревенчатыми стенами раскатисто храпел мой тюремщик. Если бы я могла выбраться отсюда! Вскоре я услышала рокот заведенного мотора, потом он стал удаляться, и вновь наступила тишина. В это утро никто не принес мне даже стылой картошки. Похитители поехали на встречу с Игорем? Бессонная ночь лишила меня охватившего ночью безразличия и выдавила из глубин животный страх. Я хотела жить. Я отчаянно забарабанила в окошко, умоляя выпустить меня. Внезапно храп охранника прекратился, потом послышались какие-то хрипы, возня. И все затихло. Я припала носом к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Еще спустя мгновение я увидела знакомую невысокую, жилистую фигуру Матвея!

– Леночка, ты здесь? Сейчас, родная, сейчас, я тебя освобожу.

Лязг сбиваемого топором амбарного замка, и дверь моей темницы распахнулась.

– Ты жива? – Матвей кинулся ко мне, с жадностью ощупал мое тело, выдернул из тяжелой дохи. – Бежим, родная.

– А что с этим? – показала я на лежащего на земле стражника. – Может, помощь нужна?

– Ему не нужна помощь, – холодно отозвался Матвей и потянул меня за руку, прочь от баньки.

На хозяйственном пятачке перед выездом на дорогу стонал от боли другой охранник, держась за голень и перекатываясь с боку на бок.

Мы бежали вдоль голого перелеска, по краю дороги, стараясь ступать на твердые кочки, чтобы не провалиться в размякшую весеннюю землю. Я изнемогала от усталости, голода и бессонной ночи. Я опустилась на пень, о который споткнулась:

– Все. Больше не могу.

– Еще чуть-чуть, милая. Тут недалеко, за поворотом, спрятана моя машина.

– Твоя машина?

– Ну да. Мне Татьяна удружила.

Однако мы не успели добежать до нужного поворота. С другого конца узкой колеи послышалось урчание мотора. Матвей подхватил меня на руки и широким шагом устремился в глубь леса. Едва он скатился вместе со мной в ближайшую воронку (благословенное эхо далекой войны), как мимо, переваливаясь через корни деревьев, проехала машина Алексея.

Подтаявший снег забился в мои кроссовки, и я почувствовала влажный холод в пальцах. Матвей, видно, тоже промок, хотя верхние пуговицы на его куртке были расстегнуты или оторвались, и теплый, родной дух шел от его обнаженной груди.

Я прильнула к нему. Он погладил меня по голове, потом вытащил из пачки папиросу и попытался прикурить. Она пропиталась влагой и поддалась не сразу. Наконец он глубоко затянулся и с чувством выдохнул горький дымок. От голода и запаха табака голова у меня закружилась, и я упала на склон воронки. Матвей быстро сделал еще пару затяжек и выбросил окурок. Он похлопал меня по щекам:

– Э-э… Так не пойдет, девочка моя. Нам надо выбираться отсюда, но придется идти в другую сторону, через лес. К сожалению, о моей машине придется забыть: наши преследователи опередят нас. Полагаю, они проехали мимо поворота лишь потому, что не ожидали застать здесь чужаков. Место глухое, кто потащится в такую даль.

– Но лесом нам не выбраться. Мы заблудимся. Или утопнем в болоте.