Поцелуй анаконды

Из-за спины присяжного поверенного раздался хриплый голос Поляничко: – Оказывается, господа, был у покойного очень дорогой ковш XVI века. Не меньше пяти тысяч стоил. Его как раз сегодня Клим Пантелеевич и собирался купить. Старик его отдавал на реставрацию кому-то из ювелиров.

– Охохонюшки-хо-хо! Пять тысяч? – присвистнул Каширин. – Господи! – он возвел очи вверх, – сделай так, чтобы я жил так, как жительствуют некоторые здешние защитники душегубов!

Ефим Андреевич поморщился и, устав от болтовни своего помощника, сухо распорядился:

– Вам, Антон Филаретович, я и поручаю обойти всех мастеров золотого дела и выяснить, приносил ли Вий им эту штуковину. А сейчас займитесь опросом соседей. Вдруг кто-нибудь что-то видел или слышал. Не теряйте времени.

– Не извольте беспокоиться, – пробурчал полицейский. Выставив живот и важно размахивая руками, он зашагал на выход.

Появились санитары. С разрешения следователя они переложили труп на носилки и вынесли.

Тем временем судебный эксперт аккуратно перелил остатки чая в пузырек, закупорил его и убрал в саквояж. Затем он принялся обрабатывать стакан кисточкой и специальным порошком.

– Ого! – воскликнул он. – Похоже, тут чьи-то посторонние следы!

– Да откуда они, если ни на стульях, ни на ручках чужих отпечатков нет? – недоуменно выговорил Поляничко. – Вы уж, Лаврентий Августович, соблаговолите отнестись к этому делу со всем тщанием. Одно дело самоубийство и другое – злоумышленное отравление…

– Не извольте беспокоиться, Ефим Андреевич. Сейчас все сверю. Жаль только, что циркуляры предписывают снимать отпечатки пальцев по английской системе, типографской краской. А с ней одно мучение: уж больно сильно она в порах забивается. Вся проблема в том, что много в ней всяких примесей: ворвань, антраценовое масло, вар… Гораздо лучше было бы пользоваться штемпельной, особенно с подушечкой фирмы «Durabel». С ней работать – одно удовольствие. А еще лучше – ламповая копоть… Я пробовал – милое дело! Вон посмотрите, – он кивнул на разложенные карточки на диване, – откатал я пальцы у покойного, а узоры кое-где слились, хоть бери, стирай скипидаром и по новой мажь. Разве ж это дело?

– Может, вы и правы, – вздохнул Леечкин, – но раз правила есть, значит, их надо соблюдать. Тут уж ничего не попишешь.

– Скажите, господа, а подстаканник кто-нибудь трогал? – поинтересовался Ардашев.

– Нет, все стоит на своих местах, – ответил Леечкин. – А вас что-то смущает?

– Нет, просто проясняю для себя некоторые моменты. – Присяжный поверенный подошел к буфету и вновь спросил: – И эта колода карт здесь тоже была?

– Вероятно, – ответил Поляничко. – Выглядит как новая, недавно распечатанная. Признаться, я не придал ей никакого значения. Лаврентий Августович, – обратился он к эксперту, – проверьте, пожалуйста, ее на наличие чужих пальчиков.

– Сию минуту, Ефим Андреевич. – Эксперт Лещинский завернул стакан в бумагу и заключил: – На стакане обнаружены отпечатки пальцев правой руки неизвестного человека. К покойному они никакого отношения не имеют.

– То есть как? – Леечкин даже встал от удивления. – Получается, что антиквар пил чай из стакана, который кто-то брал в руки? Но зачем?

– Вероятно, затем, чтобы положить яд, – предположил Лещинский.

– Но для чего понадобилось вытаскивать чайный стакан из подстаканника? Разве нельзя было просто бросить туда отраву? – недоумевал следователь.

– Да, задача, – покручивая ус, проговорил Поляничко. – Но ничего, мы и ее решим. Сахарницу обработали? – Он повернулся к эксперту.

– На ней только следы пальцев хозяина.

– А карты? Что там?

– Так-с… сейчас… Следы почти не читаются. Скорее всего, они оставлены рабочими карточной фабрики. Но даже их фрагменты не совпадают ни с отпечатками покойного, ни с теми, что я нашел на чайном стакане.

– Скажите, а первая карта, случаем, не бубновый король? А последняя – не дама ли пик? – поинтересовался Ардашев.

– Точно… бубновый король первый, – растерянно пробормотал Лещинский, – и последняя – дама пик. – А откуда вы это узнали? Хотя… – Он замолчал на миг, а потом, осененный внезапной догадкой, вдруг воскликнул: – Я понял! Вам известно, в какой последовательности на фабрике пакуются в колоду карты? Да?

– Знаю, конечно: первым идет туз бубен, потом валет, дама и король треф, то же самое и с пиками, бубнами и червами, затем туз пик, двойка, тройка, четверка пик… Надо ли продолжать, если это обстоятельство не имеет ни малейшего отношения к данной колоде? Ее не только уже перетасовали, но и вынули две карты: даму треф и, возможно, валета той же масти. Я вполне уверен в том, что делали это в перчатках, дабы не оставить следов.

Изумленный эксперт быстро проверил карты и, подняв брови, вымолвил:

– Вы опять угадали! Но как?

Договорить Лещинский не успел, потому что в комнату влетел Каширин. Глаза полицейского горели, он был взволнован и, точно кипящий самовар, источал беспокойство. За его спиной стоял какой-то человек.

– Вчера у нашего жмурика гость был! Я все выяснил. Вот он, – сыщик указал на незнакомца, – сам все поведает.