Поцелуй Большого Змея

Кифа огляделся по сторонам.

– Да, действительно, куда он пропал? Наверное, опять запрятался. Хочет, чтобы мы его нашли. Эй, Шали, ты не видел Еноха?

Шали не ответил.

– Эй, скала, – пошутил Кифа, – я к тебе обращаюсь, словно Моисей. Разверзни уста и одари нас потоком красноречия.

Шали продолжал молча сидеть на месте.

– Ладно, как хочешь. Тогда я пойду искать. А ты, Шуа, вытащи из моря мокроступы. Нечего им в соленой воде мокнуть.

Он пошел к тому месту, где утром мы обнаружили учителя, и принялся внимательно оглядывать каждый бугор и валун. Я вытащил из моря мокроступы, подошел к Шали и тихонько постучал его пальцем по плечу.

– Шали, ты совсем не похож на скалу.

Шали опять не отозвался. Я положил мокроступы на песок и направился на другой мыс искать учителя Еноха.

Зной висел розовым дымом над белыми столбиками соли. Солнце стояло уже высоко, и вода теперь казалась зеленой. Из глубины моря ровно дул горячий ветер, поднимая небольшие волны. Их зеленоватое сияние было нежным, точно сияние камня нофэх.

Прошло всего несколько минут, и я заметил человека в белой накидке, неподвижно стоящего возле соляного столба.

«Во второй раз Енох спрятался куда хуже первого», – подумал я и быстро подошел к человеку.

– Учитель Енох, вас видно.

– Тьфу, – накидка опустилась, и передо мной предстало красное от жара лицо Шали.

– Ты сразу меня заметил?

– Сразу, – сказал я.

– Издалека?

– Издалека. Постой, а где же Енох?

– Не знаю, – махнул рукой Шали. – Мы обменялись накидками и разошлись в разные стороны.

– Я знаю, где учитель!

Осторожно ставя ступни между острыми камешками, я поспешил к бухте. Шали шел за мной, шел безмятежно и не торопясь, словно под его ногами простирался прохладный шелковистый песок.

На берегу рядом с мокроступами сморщенным коконом валялась коричневая накидка.

– Следы! – воскликнул Шали. – Мы найдем его по следам.

Мы принялись расшифровывать многочисленные следы, оставленные нашими ногами за утро, но быстро поняли, что из этой затеи ничего не выйдет.

– Не нашли? – раздался из-за бугров голос Кифы.

– Нет, – ответил я за двоих.

– И я тоже. А тебя, друг, – Кифа хлопнул Шали по плечу, – замечательно было видно. Как ты ни старался изобразить из себя валун…

– Это был не Шали, – сказал я.

– Как не Шали? – удивился Кифа. – Но кто же это мог быть, если… – Он осекся и с ожесточением хлопнул себя ладонью по лбу.

– Вот это урок, а! Это мастерство. А мы-то, мы-то, наивные дурачки!

– Пожалуйста, не обобщай, – заметил Шали, собирая мокроступы. – Отвечай только за себя. Если кто и похож тут на тупой валун, так это ты, Кифа! А сейчас давайте еще раз обыщем бухту и мысы. Если не найдем Еноха, можно смело отправляться домой.

Поиски учителя продолжались долго, солнце уже начало клониться к вершине Кумранской горы, когда мы, отчаявшись, взяли мокроступы и потащились к входу в подземелье.

В первой пещере, удобно рассевшись на камнях, мы просидели около получаса, дожидаясь, пока подсохнет пот на лицах, а в глазах перестанут мельтешить блики. Сидели молча, и я думал о Змее. Получается, он непрестанно следит за мной. И спасение только в обители. Выход один, пока я не научусь – если научусь – противостоять его чарам, оставаться внутри святых стен. И опасаться воды.

Один… Как это грустно! Я совсем один, даже посоветоваться не с кем. Удивительное одиночество рядом с друзьями и мудрыми наставниками. Каждая причина, каждый кирпичик, из которых складывается здание одиночества, понятен и разумен, но все здание целиком вызывает недоумение. Возле учителей – а не спросить… Вблизи друзей – а не посоветоваться…

– Что за ерунда, – нарушил молчание Кифа. Он недоуменно вертел в руках мокроступ. – Когда я успел его сломать?

– Это не ты, это Шуа, – ответил Шали. – Он так залихватски стукнул мокроступом о воду, что прутья не выдержали. Вообразил себя жеребцом и ударил копытом.

– Да, похоже на то, – Кифа задумчиво повертел в руках мокроступ. – Пошли?

– Пошли! – Шали двинулся к коридору, ведущему в подземелье, мы потянулись за ним.

Шли медленно. Я наслаждался темнотой и прохладой, сухим воздухом подземелья. Насколько же внутри было спокойнее и лучше, чем снаружи! Буйство красок, жара, яростные лучи солнца, бесконечное многообразие форм и линий, резкие запахи – разве можно под непрекращающимся давлением мира погрузиться в духовное? Кто сможет сто и один раз повторить выученное, если над головой сияет небесная лазурь, ноздри щекочет острое дыхание моря, а ноги ступают по камням и соли. Ох, как прав был Учитель Праведности, уведя нас под землю.

Я подумал «нас» и с удивлением понял, что смотрю на себя, как на избранного, а обитель считаю своим домом. Эфрата отодвинулась в сторону, потускнела, расплылась. Сколько же перемен произошло всего за несколько месяцев, как далеко я успел уйти от перепуганного мальчика, робко прошедшего сквозь арку западных ворот.

Сзади послышался шорох. Даже не шорох, а неясный, смутный звук. Я обернулся. В глубине коридора, хорошо различимая в зеленом сиянии, прямо на меня плыла фигура, закутанная в белое покрывало.