Поцелуй черной вдовы (СИ)

А кому интересна биография талантливого молодого Уилла, который сыграет в нашей истории немаловажную роль, советую от души книгу Питера Акройда "Шекспир. Биография". Из нее мною были почерпнуты интереснейшие для нашего повествования вещи!

Итак, приятного чтения!

Глава 8

Они шли очень долго, по ощущениям несколько часов кряду, а суета и сутолока вокруг не смолкали ни на минуту. Лишь приблизившись к Лондонскому мосту, широкой улице с воротами на каждом конце, Соланж, по-прежнему зачарованная, наконец будто очнулась. И очнулась лишь потому, что, шагая по склизкому, запруженному телегами и народом булыжнику, заметила мертвые головы, насаженные на пики. Их здесь было не меньше десятка: волчьи, медвежьи и рысьи — они глядели на реку и проходящих людей невидящими глазами, а вороны рвали остатки истлевающей плоти.

Соланж прошибло ознобом.

Она и хотела бы, но не могла отвести от ужасного зрелища глаз.

Почему ЭТО здесь?

Что оно значит?

Подспудно ответ она знала, но надеялась, что ошибается.

— Перевертыши, — между прочим кинул Шекспир, заметив, куда она смотрит. — Говорят, провинившимся перед смертью снимают браслеты и дают обратиться, испытать один-единственный раз, каково это, быть собой, понимаешь? Слышал, для них это пытка… — Говоривший с тоской поглядел на мертвые головы. — А потом их казнят. Прямо так, как бы давая понять, что перевертыши — нелюди. Заставляют поверить, что они просто звери, не способные ни к чему человеческому…

— Ты как будто сочувствуешь им? — сухим горлом сглотнула Соланж.

Шекспир не сразу, но произнес:

— Я хорошо понимаю, каково это, сдерживать свою суть. — Его пальцы в пятнах чернил пробежались по вьющимся волосам. — Каждый день притворяться кем-то другим… кем-то менее значимым. Кем-то… — он попытался подобрать верное слово, но не сумел. Вопрос был болезненным для него, и Уильям разволновался. Продолжил, глядя девушке прямо в глаза: — Люди боятся того, что не могут понять. А никто до сих пор толком не знает, откуда пришли перевертыши… Их человеческий разум, облеченный в звериную мощь, ужасает их. Заставляет бояться. И если пугающее убить, страх притупляется, понимаешь? Вот почему эти головы здесь, они дают лондонцам ложное ощущение власти, способность справиться с непонятным, пугающим. Дарят мнимое ощущение безопасности.

— Да ты поэт, — прошептала Соланж без тени усмешки.

Еще никто никогда так долго не говорил с ней о перевертышах, да еще такими словами.

Уильям снова провел по волосам, явно смущенный сказанным ей, к счастью, спасла его от неловкости загруженная телега, напиравшая на Соланж. Вот-вот подмяла бы девушку под себя…

— Эй, осторожней! — крикнул Шекспир, оттягивая спутницу в сторону, но возница даже не оглянулся.

Еще бы, Лондонский мост — не то место, где глазеют по сторонам, этот мост похож на туннель с нависающими над рекой и мостовой двумя сотнями лавок до семи этажей в высоту. И если у вас имеются лишние деньги, пересечь его лучше на маленькой лодке по Темзе, чем опасаться быть раздавленным заживо или ограбленным в этой жуткой клоаке.

— Молодой человек, не желаете прикупить… капельку бересклета? — зашелестело в ухо Соланж приторным голоском.

Стремительно оглянувшись, она разглядела высокого незнакомца в грязном плаще, тот улыбался, глядя ей прямо в глаза, и, чуть приоткрыв одну его полу, демонстрировал с десяток флаконов с настойками бересклета.

У Соланж сердце толкнулось о ребра: откуда он знает, что она перевертыш?

На ней нет браслета, а значит, формально она — человек.

Или она, экономя, слишком мало приняла капель с утра, и глаза ее пожелтели?

Боже мой! Она почти зажмурила веки, выдавая себя с головой, но опомнилась, когда её спутник сказал:

— Убирайся, пройдоха: нам твой товар ни к чему. Разве не видишь, мы — люди?

— Так ли? — Неестественно широко растянулся огромный, будто гуттаперчевый рот, а глаза указали на головы.

И Соланж сразу же догадалась, что торговец подпольным товаром просто-напросто выискивает в толпе тех прохожих, что дольше прочих глазеют на мертвые головы, выдавая тем самым, как он полагает, свою принадлежность к несчастным изгоям.

Что ж, впредь она будет умнее! Но сам факт, что купить бересклет можно подпольно, не обращаясь к королевским аптекарям, порадовал несказанно. У нее остался последний флакон, да и тот на исходе, а щеголять желтой радужкой ей теперь небезопасно: если стража заметит цвет глаз — решит проверить браслет.

А его больше нет…

Разве что также подпольно восстановить его на руке? Но с этим придется разобраться чуть позже, сейчас главное отыскать «Глобус» и найти место ночлега.

А еще продать жеребца…

Денег в её распоряжении было мало и платить шиллинг в неделю за постой и кормежку она оказалась бы не в состоянии. Хотя черного берберийца было по-настоящему жаль: хорош, чертяка, не в пример своему бывшему хозяину.