Поцелуй чудовища

— Что?! — снова вскрикнула Олечка, с ужасом воззрившись на Вадима. Тот сделал круглые невинные глаза.

— А что, что, что?! — паясничая, закудахтал он. — Чем я еще мог заманить Глеба Игоревича, а? Да не бойся ты так, ему будут объяснены правила, он и пальцем к тебе не притронется, если ты скажешь ему нет — «лилия». Сядешь себе спокойненько на табуреточку, наденешь масочку, закроешь глазки. Когда он придет, заговорит с тобой, просто маску снимаешь и переведешь разговор в то русло, в которое тебе нужно.

— А в какое мне нужно? — потрясенная, пролепетала Олечка. Вадим поморщился:

— Ну, черт, девочка! Мы же говорили об этом. Он трахнуть тебя придет. Трахнуть. Трахнуть! Он-то будет уверен, что ты его не видишь. Не узнаешь. Вот тут ты и.

— А если не сниму маску? — произнесла внезапно Олечка, и Вадим поперхнулся и закашлялся, сгорбился, сбился с общего ритма, в котором покачивались все пары в зале.

— Тогда он выдерет тебя, — пробулькал он, кое-как справившись с перехватившим его горло спазмом. — В полной уверенности, что ты не знаешь, кто твой партнер.

— Пусть дерет, — отважно ответила Олечка, вздернув голову.

— С ума сошла!? Это БДСМ-клуб! Жестко выдрать может. и это может тебе совсем не понравиться!

— Ну и что!?

— А! — Вадима махнул рукой. — Поступай, как знаешь. Но я предупредил. Лилия — и он тебя не тронет. Клубу не нужны неприятности. С этим тут строго.

«Интересно, — подумал он, когда ручка Олечки выскользнула из его ладони и девушка поспешно побежала туда, в коридор, словно в таинственной двадцать пятой комнате ее ожидало счастье. — Снимет она маску или нет?..»

Администратору клуба пришлось заплатить немалую сумму, чтобы он пустил незнакомую девчонку в кабинет. Вадим, морщась, отсчитывал купюры; за то, что девочка «чистая», он поручился головой — и собственной репутацией.

— У нас серьезные клиенты, — медовеньким голоском пропел администратор, ловкой рукой пряча пачку купюр в кармане. — Если что, они и наказать могут!

Как наказать — он смолчал, Вадим сам должен был прикинуть, что ему пойдет больше, пуля во лбу или перо в ребрах.

Вадим нерешительно потеребил нос, раздумывая. Все еще не поздно отменить.

— Нет, — произнес он, наконец, приняв решение. — Девочка чистая, клянусь. К тому же, она на раз. Как подарок моему другу на день рождения.

— Поня-ятно, — протянул администратор. Его масляные хитрые глазки смотрели отчасти издевательски. — А отчего у нас?

— У вас большой выбор инструментов, — в тон ему произнес Вадим, так же сладко, что даже до тошноты. — Хотелось бы удивить его, чтоб этот подарок запомнился ему надолго.

— Оке-ей, — пропел администратор, привычным жестом вытаскивая карточку. — Что писать юбиляру?

— Пишите, — Вадим на миг задумался. — «Прекрасная незнакомка предлагает джентльмену интересно провести вечер в комнате номер двадцать пять».

— И все? — насмешливо поинтересовался администратор, изображая на своем подвижном лице вежливое удивление. Вадим в очередной раз поморщился, ощущая себя гадко. Словно это он приглашает Глеба, вот черт…

— Ну, добавьте от себя еще красивостей, — раздраженно буркнул Вадим, и администратор, взмахнув гладенькой челкой, что — то утвердительно промычал, строча витиеватости в приглашении.

Глава 4. Сессия

Четыре раза.

Четыре, мать их, раза, за один вечер, без стимуляторов и смс, черт их всех дери!

Он не мог насытиться Олечкой, ее свежестью, ее чайным острым запахом, ее нежным податливым телом. Он трахал ее на столе — черт, этот клуб умеет читать мысли?! — так, как хотел уже давно сделать на работе. В своем кабинете. Завалить на свой стол, сдернуть чулки, порвать трусики и оттрахать. Натискать горячие груди, нацеловать, насосать розовые соски до красноты, и как следует вставить в узкую мокрую киску, тесную до такой степени, что можно кончить в пару движений, едва сдерживая стоны наслаждения, от одного вида, как его член погружается в разгоряченное юное тело меж разведенных в разные стороны стройных девичьих бедер.

Олечка заходилась в стонах, извиваясь под ним, стискивая его бока коленями. И чем жестче, чем яростнее он ее драл, чем резче были его толчки в ее податливое тугое тело, тем громче она кричала, изнемогая и дрожа. И плача — стоило подкрасться оргазму, стоило Глебу ощутить, как она внезапно замирает на миг перед тем, как ее горячее нутро отзовется частыми и быстрыми спазмами оргазма, как из глаз ее начинали литься слезы. Они текли по разгоряченным красным щекам из-под повязки, и в этот момент Глебу казалось, что девчонка вопит от боли.

— Г осподи боже, — шептал он, прижимаясь мокрым лбом к ее часто вздымающейся горячей груди, поймав губами сосок — да невозможно оторваться от нее, такая сладкая, такая соблазнительная и желанная, что мозг воспламеняется и требует «возьми, возьми!», — ты нереальная, нереальная… почему плачешь?

Разговоры были запрещены, но Олечка, горячая, разомлевшая, расслабленная после полученного удовольствия, под ним вся содрогалась от рыданий, жалобно всхлипывала.

— Тебе неприятно? — спросил Глеб, приподнимаясь и поглаживая ее подрагивающий живот. — Больно?