Поцелуй дочери канонира / Бестия

— И я не думаю, но предпочитаю подстраховаться.

Вексфорд несколько раз пытался связаться с отцом Дейзи, но ГГ. Джонс с Ниневия-роуд (где это? Хайбери? Холлоуэй?) ни разу не подошел к телефону.

Тем же вечером Вексфорд, который прежде читал у Давины Флори только «Полчища мидян» — роман, понравившийся Кейси, — начал ее первую книгу о Восточной Европе и вскоре понял, что Давина ему не особенно нравится. Она была претенциозным снобом, равно и в социальном, и в интеллектуальном смысле, выпячивала себя и ставила выше основной массы людей; дурно обходилась с дочерью и барственно относилась к слугам. И хотя объявляла о своих левых взглядах, вместо «рабочий класс» она говорила «низший». Из ее книг явствовало, что Давина относится к неизбежно сомнительному типу богатых социалистов, ее сочинения сквозили элитизмом, перемешанным с марксизмом. Бросались в глаза полное невнимание к обыденной жизни и отсутствие юмора — за исключением одной темы. Давина, судя по всему, была из тех, кто упивается идеей полной и всеобщей сексуальной свободы, у кого любое упоминание о сексе вызывает влажный блеск в глазах и рождает приятное возбуждение, если не похотливое озорство. Для таких людей единственным источником веселья и шуток служит половая жизнь человека, секс представляется им равно доступным для молодых и для стариков (привлекательных и умных стариков!), а молодые, по их представлениям, обязаны предаваться этому занятию с библейской частотой, нуждаться в нем как в пище и извлекать из него столько же пользы, сколько из еды.

После того как Вексфорд позвонил доктору Перкинсу и попросил посмотреть в компьютере списки абитуриентов, Перкинсы пригласили Вексфордов на стаканчик вина. Ректор удивил рассказом о том, что в свое время был близко знаком с Харви Коуплендом. Много лет назад, когда Стивен Перкинс, готовя докторскую диссертацию, читал курс истории в одном американском университете, Харви был там приглашенным профессором и вел курс бизнеса. По рассказам доктора

Перкинса, Харви Коупленд в шестидесятых был потрясающе красивым мужчиной, как назвал это Перкинс, «звездой кампуса». Там был небольшой скандальчик с забеременевшей третьекурсницей и куда более серьезный — вокруг связи Харви с женой декана.

— Беременность в те годы не была обычным делом у студенток, особенно на Среднем Западе. Но Харви не уволили, ничего подобного. Он отработал свои полные два года, и многие с облегчением вздохнули, когда он, наконец уехал.

— А какой он был в остальном, кроме этого?

— Милый, обычный, довольно пустой. Только внешность у него была яркая. Говорят, что мужчины не могут так говорить друг о друге, но от бедняги Харви глаз было не оторвать. Знаешь, на кого он был похож? На Пола Ньюмана. Только скучный. Мы однажды обедали у них, помнишь, Рози? В Танкреде, я имею в виду. Харви был такой же, как и двадцать пять лет назад, совершенный примитив. И по-прежнему похож на Пола Ньюмана. Ну, на такого, какой Ньюман сейчас.

— Бедняга Харви был великолепен, — сказала Рози Перкинс.

— А Давина?

— Помните, несколько лет назад дети писали на стенах: «Рэмбо рулит», «Стволы» рулят»? Вот и она так. Про нее можно было сказать: «Давина рулит». Она предводительствовала везде, где бы ни появлялась. Она не столько была центром внимания или душой компании, сколько распоряжалась. В разумных пределах, конечно, ненавязчиво.

— Как она за него вышла? Почему?

— Страсть. Секс.

— Она рассказывала о нем совершенно неприличные вещи. О, дорогой, наверное, мне не следует этого говорить?

— Как я могу советовать, когда я не знаю, о чем ты!

— Ну, она так, понимаете, запросто хвалилась, какой он замечательный в постели. Склонит голову набок, и такой проказливый вид у нее — ну просто неудобно! То есть, когда ты с ней с глазу на глаз и никаких мужчин поблизости. Да и скажет так шаловливо, мол, Харви такой бесподобный любовник Не могу представить, чтобы я кому-нибудь стала такое говорить про своего мужа.

Перкинс хохотнул.

— Спасибо, Рози, приложила. И я раз слышал, как она такое говорила.

— Но ей было далеко за шестьдесят, когда они поженились.

— Что любви до годов? — произнес доктор возвышенным тоном, будто цитируя из неизвестного Вексфорду источника.

— Заметьте, она никогда не говорила ни о каких других его достоинствах. Скажем, о его уме она была довольно невысокого мнения. Но она любила окружать себя мелкими и пустыми людьми. Это было в ее духе.

Привечать их, как беднягу Харви, и создавать — как ее дочь, — а потом всю жизнь язвить их за то, что они такие серые и плоские.

— Давина так с ними обходилась?

— Не знаю. Это мои догадки. Несчастная женщина умерла, да еще такой страшной смертью.