Поцелуй феи

— Да не променял бы, не променял, — смеясь, поспешил оправдаться Рун. — Но жаль. Что ты не она. Как было бы чудесно.

— Да уж! — только и смогла вымолвить Лала, немного покраснев.

— Поработать бы мне ещё, солнышко моё, — испытывая неловкость, извиняющимся тоном проговорил Рун. — Может ты немножко…  Ну…  Посидишь, подышишь воздухом вон, на лавочке. Давно бабуле не помогал. А вечерком перед сном уж я тебя обниму. Надолго.

— Ладно, — сказала Лала добросердечно. И отстранилась. — Буду ждать вечерочка теперь. Очень. Только я не хочу сидеть просто, Рун. Чем мне помочь? Скажи, я помогу.

Рун призадумался.

— Я мужские дела делаю, для тебя они тяжелы будут, — поведал он. — Пойдём у бабули спросим. Она здесь командир.

Бабушка поодаль пропалывала грядки. Заметив приближение Лалы и внука, поднялась, разулыбалась умилённо, глядя на сияющее Лалино личико.

— Бабуль, Лала помочь хочет, — просяще обратился к ней Рун. — Дай ей работу, которую она сможет делать. Она городской житель, в огородах раньше не трудилась, ей всё внове тут.

— Да как же можно работать в таком платьишке, — покачала головой старушка. — В нём только во дворцах расхаживать, пожалуй. Отдыхай, дочка.

— Бабушка Ида, оно не может замараться. Я же фея, — приветливо произнесла Лала.

Старушка глядела на неё с полным недоумением. Рун взял с грядки горсть земли.

— Лала, можно я ей покажу? — предложил он.

Лала поняла, что он хочет, кивнула. Он размазал землю по её платью на животе.

— Батюшки мои! — поразилась бабуля.

Платье продолжало блистать безупречной чистотой.

— Видишь, — со значением посмотрел на неё Рун. — Феи не мараются, бабуль. Некоторые. Лала не может замараться. Очень хочет помочь нам. Позволь ей.

— Ну хорошо, — согласилась старушка, пребывая в лёгкой растерянности. — Помогай мне полоть, дочка. Я буду подкапывать травку. А ты её выбирай с корешками, да в кучку складывай. Быстрее дело пойдёт.

Лала просияла обрадовано.

— Ну я пошёл тогда, — обернулся Рун к ней. — Дальше делать.

— Иди, мой хороший, — одарила она его нежной улыбкой.

Он не удержался от счастливой ответной улыбки. На душе ещё долго было очень тепло от этих её слов, от искренности заключённых в них её приязненных чувств к нему. Легче работалось. До него периодически доносились голоса Лалы и бабули. Они о чём-то переговаривались непринуждённо, иногда смеялись. Им было хорошо. И его это словно согревало. Рад был, что Лале хорошо. С Бабушкой. И с ним.

Время летит быстро, когда сердце увлечено приятными переживаниями. Рун вроде бы и оглянуться не успел, как уж и вечереть начало. Наступила предзакатная прохлада. Лала с бабушкой закончили трудиться, направились мимо него к избе.

— А мы пошли кушать готовить, — похвалилась Лала довольно, как только оказалось рядом. — Бабушка будет меня учить овощную похлёбку варить. Как здорово!

Её глазки восторженно сияли.

— Я ещё поработаю, — добродушно сказал Рун, улыбаясь. — Зовите, как сготовите. А то есть хочется. Страх как.

Лала подлетела к нему вплотную и стала буравить глазками загадочно. Он хотел было её обнять, но она увернулась со смехом:

— Нет, мой дорогой. Когда вернёшься, это будет тебе награда. Работай.

— Жестокая, — укорил её Рун с деланным огорчением.

— Я хорошая, — возразила она весело. — Чем сильнее будешь хотеть. Тем счастливее мы будем потом. Когда обнимемся. Мечтай пока об этом.

— Да только и мечтаю, — вздохнул он.

Лала рассмеялась тепло. И они с бабушкой отправились в избу. А Рун остался. Работал под угасающим вечерним небом и улыбался, вспоминая её радостное личико и её смех. И ему было светло-светло от этого внутри, словно в ясный полдень.

Наконец хлопотный день был закончен, и они все собрались за столом. На ужин у них была похлёбка, настоящая, густая, а не из кореньев и грибов, как в лесу, вдобавок с хлебом, что необычно для летнего времени в их семье. Но фее чего только не дарят, вот и хлеба преподнёс свежеиспечённого утром кто-то из соседей. Рун, отправив в рот первую ложку, изумлённо посмотрел на бабулю с Лалой.

— Вот это да! — произнёс он уважительно. — Это правда овощная похлёбка?

— Лала довольно кивнула.

— И даже без мяса, — поведала бабуля. — Лала мастерица. Что сделала, не ведаю. Только вкус стал…  сама отродясь ничего подобного не едала.

— Ага! Без колдовства-то не обошлось тут явно! — восторжествовал Рун.

— А вот и нет! — озарилась улыбкой Лала.

— А вот и да, — возразил он. — Бабуль, она колдовала? На руках сияние появлялось?

— Бабушка Ида, мой строгий жених запрещает мне колдовать, — весело пожаловалась Лала. — Вы уж не выдавайте меня ему. А то он меня накажет. Жестоко.

— Так уж и жестоко? — усмехнулся Рун.

— Ну, может нежно, — ответствовала она с юмором. — Но жестоко.

Бабуля с некоторым недоумением смотрела на них обоих.

— Сиянья не видала, — заявила она.

— Вот спасибо, добрая бабушка! — порадовалась Лала, одарив Руна озорным взглядом.

— Чёрт! — притворно расстроился Рун. — Сговорились против меня?

— Ты кушай, кушай, милый, — ангельски невинно промолвила Лала. — Для тебя же старались. На риски шла великие. Всё для тебя.

— Ну спасибо! — искренне сказал он.