Поцелуй француза

Откуда-то, словно издалека, до Джин доносился его страстный крик, смешанный с ее собственным невнятным придыханием. Темнота превратилась в ослепительно белый свет, и ей показалось, что она воспарила в каком-то волшебном мирке, не в состоянии до конца постигнуть это ощущение. Затем взрывными волнами Поль вынес ее за пределы этого мирка в такое пространство, где не было больше ни мыслей, ни желаний, ни наслаждения, ни боли… Лишь ясным огнем пылало там сладостное пламя любви.

Глава 8

Наутро Джин проснулась рано. Сон ее был глубоким и спокойным, а каждая мышца тела расслаблена. В полудреме она лежала в постели и удовлетворенно улыбалась себе. Как чудесно проснуться в кровати Поля!

Поль! Ее последнее осознанное воспоминание о прошлой ночи состояло в том, как они оба уютно устроились вместе, он обнял ее сзади, и от его теплого, ровного дыхания у нее слегка развевались волосы на затылке. Они занимались любовью до глубокой ночи, с каждым новым соитием становясь все ближе и ближе, пока, казалось, оба их тела не слились в одно.

Джин повернулась, желая опять прижаться к нему. Но в бледном свете утра она увидела, что его нет в постели. Протянув руку, она ощупала простыню рядом с собой — простыня была холодной. Джин взглянула на старинные каминные часы: почти семь. Хотя в доме еще было тихо, у нее появилось тревожное чувство, что она пропускает какое-то действо.

Поднявшись, она нашла свой халатик аккуратно сложенным на краю кровати. В ванной она умылась, почистила зубы, а потом тщательно оделась в своей комнате, выбрав свою новую шерстяную юбку в складку и светло-серый свитерок. Она знала, что такой костюм придется Полю по нраву.

Внизу она остановилась в дверях кухни, удивленная представшей перед ней суматохой. Вдоль одной стены громоздились открытые картонные коробки, на плите стояли две огромные кастрюли, из-под крышек которых вырывался ароматный пар.

За рабочим столом Мари расправлялась с горкой свежевымытой репы, нарезая ее кусочками.

— Привет, что все это значит? — спросила Джин. Мари взглянула на нее и слабо улыбнулась.

— Bonjour, Джин. Прости, тебе сегодня самой придется готовить себе кофе. Мне надо быстрее варить суп.

— Похоже, этого супа хватит для целой армии. Мы что, ждем гостей?

— Это для рабочих. Начался сбор урожая.

Сбор урожая? Не ослышалась ли она, подумала Джин. Октябрь только начинался, до сбора винограда оставалось еще недели две. Она хотела было расспросить Мари, но в этот момент в кухню влетел Ив и обнял Жену за талию.

Джин услышала, как он сказал по-французски, что Фернанд, один из полевых рабочих, пообещал привести свою жену Генриэтту помогать по кухне. Лицо Мари озарилось радостью облегчения.

— Ah, bon!

Обменявшись с женой короткими любящими взглядами, Ив пошел к выходу и только сейчас заметил стоявшую в замешательстве Джин.

— О, привет, ты уже на ногах? Поль просил передать, что он встретится с тобой позже. Он уехал искать людей на подмогу. Вообще-то, мне кажется, тебе вряд ли повезет увидеть его в ближайшие два дня.

— Ив, что происходит?

— Ты, верно, еще не была на улице. Температура воздуха всего десять градусов выше нуля. Сегодня ночью резко похолодало и, похоже, надолго. Чтобы спасти урожай, нам надо убрать виноград в течение двух дней. Не знаю, удастся ли нам сделать это без дополнительных рабочих рук, но, во всяком случае, мы попытаемся.

Теперь Джин вспомнила, поежившись, как холодно было в спальне Поля, когда она проснулась. Ив явно не хотел волновать Джин такими проблемами, но тревога в его голосе ясно говорила о том, что ситуация критическая. Поместье может пережить потерю одного урожая, но это, несомненно, вызовет огромные финансовые трудности.

— Чем я могу помочь? — спросила она.

— Наверное, тебе лучше будет держаться в стороне. Может быть, раньше Мари и потребовалась бы твоя помощь, но скоро придет Генриэтта, а эта женщина работает за десятерых. Пока!

С этими словами он поспешно ретировался. Конечно, его ждали более важные заботы. Джин почувствовала свою никчемность. Эти люди, ее друзья, будут трудиться до седьмого пота, спасая урожай от заморозков, а она, оказывается, ничем не может помочь им.

— Мари, может, все-таки я смогу быть хоть чем-то полезной?

— Non. Генриэтта — это вся помощь, какая мне нужна. Отдыхай, пусть другие волнуются. Ты гостья.

Мари говорила так из чистой вежливости, но Джин все-таки задело то, что ее предложение помощи отвергли. Ведь из-за Поля она ощущала себя частичкой Ла Бруиля. Конечно, в чем-то она могла помочь. Взглянув на свою непрактичную юбку и чистенький свитерок, Джин приняла решение. Позвонив в больницу и узнав от доктора Пьерара, что Лоуэлл чувствует себя хорошо, но еще не готов к выписке, она поднялась наверх.