Поцелуй гадюки (ЛП)

Арвин поднял над головой руки, вытягивая их вверх. Он наклонился влево, вправо, пытаясь размять затёкшие мускулы. Затем псион сунул руку в карман, где лежал лазурит.

– Пора начинать, – обратился он к Кэррелл. – Если удастся призвать волка, не факт, что он доберётся сюда сразу.

Женщина кивнула.

– Когда он придёт, я буду готова.

Кологрив зашёлся ржанием.

– Волков? – спросил он напряженным голосом.

– Одного волка, – поспешил успокоить Арвин. – Он поможет найти нам то, что мы ищем. Кэррелл будет говорить с ним. Он должен знать, есть ли поблизости лагерь сатиров.

Кологрив раздул ноздри.

– Волки бродят стаями. Как вы призовёте одного? Сейчас зима, они голодны. Зря вы это делаете. Лучше призвать орла. У них острое зрение.

– Орла не могу, – сказал Арвин. – Я не могу сымитировать его крик, да и сквозь деревья он ничего не увидит. Нам нужен тот, у кого чуткий нюх. Если боишься волков… – Арвин запнулся, с запозданием осознав, что говорит; недосыпание сделало его несдержанным. – Прости, – сказал он.

 Кентавр отвернулся, сердито размахивая хвостом. Без лишних слов он затрусил в лес. Арвин вздохнул, надеясь, что человек-лошадь вернётся, когда поостынет.

Он приложил лазурит ко лбу. Произнеся командное слово, мужчина почувствовал, как щупальца магической энергии сливаются с плотью. Затем он подошёл к голове каменного гиганта и опустился на колени в вязкую слякоть. Приложившись щекой к холодному сырому камню, он связал разум с энергией лазурита. В основании черепа пробудилась псионическая сила; источник силы работал вяло, впрочем, вялыми были и мысли. Наконец, свёрнутая кольцом энергия высвободилась. Арвин направил разум в лес, и постепенно перед мысленным взором материализовалось искомое существо. Сначала мимо пронеслись морды нескольких волков. Псион выбрал одного из них: тощего, серого волка с белой как снег мордой. Уши зверя торчали вверх, ноздри трепетали. Вместо слов Арвин послал волчий вой. Он сымитировал его по памяти, вспоминая встречу, произошедшую с волком несколько лет назад, когда он проходил мимо одного из дворянских садов в Хлондете. Зверь рвался, натянув до предела короткую цепь, к которой был привязан, словно сторожевой пёс. Заинтригованный его криками, Арвин вернулся в сад на следующую ночь, чтобы посмотреть на зверя сквозь кованый забор. Пришёл он туда и на третью ночь. Движимый жалостью, Арвин проскользнул сквозь решетку, чтобы освободить бедолагу. В награду за доброту зверюга цапнула его за руку, оставив на месте укуса два белых шрама. Тем не менее, юноша улыбался, мысленно пожелав серому беглецу удачи, когда тот стрелой исчез в ночном мраке.

Теперь он про себя повторял тот самый вой, что тогда побудил его освободить зверя: длинное, скорбное завывание.

Волк поднял голову и направил на псиона вопрошающий взгляд. Никакой иллюзии – перед собою зверь видел человека, воющего по-волчьи. Волк задрал голову. Его ответ заставил Арвина вздрогнуть; псиону показалось, будто зверь сидит где-то рядом, воя прямо на ухо. Крик прекратился, волк поднял голову второй раз, следуя за взглядом Арвина, будто тоже смотрел на камень. Псион слышал его дыхание. Наконец, связь прервалась.

Выжатый как лимон Арвин поднялся на ноги.

– Получилось? – спросила Кэррелл.

– Я связался с волком, но не могу сказать, придёт ли он, – ответил мужчина. – Придётся подождать.

Лазурит он оставил на лбу. Если волк в ближайшее время не появится, он попробует снова.

Вернулся Кологрив, принеся охапку сухих веток. Расчистив на земле небольшой пятачок возле каменного великана, он бросил охапку.

– Нам нужен огонь, – заявил он. – Чтобы не замёрзнуть. И чтобы волки не подходили слишком близко.

Арвин кивнул. Кологриву нужно было что-то, чтобы отогнать страх перед волками, пока они будут сидеть и ждать. Мужчина снял с плеч рюкзак и покопался внутри, ища деревянную коробочку с кремнем и огнивом. Мох и стружка внутри, к счастью, оказались сухими. Он протянул принадлежности кентавру, и тот принял их, довольно кивнув.

Вскоре Кологрив зажёг маленький костерок, несмотря на то, что ветки, которые он принёс из леса, были сыроватыми. Он подпитывал их пламенем до тех пор, пока они не занялись. Жар от костра казался Арвину не более чем слабым теплом благодаря заклинанию Кэррелл, но вскоре от его одежды пошёл пар. Он разделся, повесив рубашку, штаны и плащ сушиться на жерди возле костра. Даже стянул перчатку; ну и что, что магическая. Её кожа была такой же сырой, как и остальная одежда, промоченная изморосью.

Кэррелл на мгновение заколебалась – в отличие от других юань-ти она стеснялась показывать своё тело – но тоже стянула с себя одежду. На землю что-то упало, отразившись в свете костра красновато-коричневым отблеском: отвалившиеся чешуйки.

Арвин уставился на них, думая, стоит ли что-либо спрашивать. Любопытство взяло верх.

– Ты сбрасываешь кожу? – спросил он.

Кэррелл посмотрела на чешуйки, лежавшие возле её ног.

– В это время года обычно нет, – ответила она и пожала плечами. – Возможно, всему виной смена климата. Или мокрая одежда.