Поцелуй герцога

— Хочу попросить, нет, потребовать, чтобы ты отказался от этого необдуманного и опасного поступка. Несомненно, Монтсуррей уже при смерти, а может быть, и мертв. Я задала несколько вопросов сержанту Груперу, который прибыл в наш дом в полночь, и он подтвердил, что маркиз едва может поднять голову от матраца. Это было двадцать четыре часа назад. Уверена, он уже мертв.

— Если маркиз умер, я верну его тело на родину, — твердо сказал Куин, провожая мать по коридору к гостиной. — Он военный герой. Это самое меньшее, что может сделать для него английский гражданин.

— Но почему это должен быть ты? — вскричала герцогиня, что было необычно для нее. — Мы могли бы обратиться к флоту. Его Величество отправил бы туда отряд. Или нанять сыщиков. Насколько мне известно, они без труда способны захватить французский батальон.

— Его Величество не может рисковать, иначе французы подумают, будто англичане высадились на берег, и то же самое касается королевского флота. Все это не имеет отношения к делу, и мне нельзя терять ни минуты. Я обязан Монтсуррею, и сам это сделаю.

— Ты ничем не обязан маркизу! Разве ты сам не говорил, что вы никогда не виделись?

Они подошли к дверям, и Куин остановился.

— Мама, ты знаешь, что я обязан маркизу. И ты также прекрасно знаешь, почему я никогда не позволю Оливии…

— Мисс Литтон!

— Ты понимаешь, почему я никогда не позволю Оливии пересечь Ла-Манш одной, — спокойно повторил он.

Герцогиня так побледнела, что на ее щеках ярко горели пятна румян.

— Этот поспешный, неразумный поступок не приведет ни к чему хорошему. Французы будут стрелять, едва завидев вас. И ты не выходил в море с тех пор, как умерла твоя жена!

Куин сжал кулаки.

— Да, я не пересекал Ла-Манш, но лишь потому, что мне не надо было путешествовать на континент. — Он говорил совершенно ровно, но при мысли о том, что придется снова пуститься в плавание по проливу, поглотившему его сына, в груди будто разверзлась черная пропасть. Но герцог не должен испытывать подобных чувств, и Куин безжалостно отогнал их прочь. — Смерть Еванджелины никак к этому не относится. Я нужен Монтсуррею, нужен Оливии. И откровенно говоря, я не мог бы смотреть в лицо герцогу Кантервику, если он придет в себя, зная, что не приложил усилий, чтобы привезти домой его сына.

Герцогиня с трудом сглотнула.

— Кантервик не сделал бы того же для тебя.

— Это не важно, как и смерть Еванджелины. Мы выйдем в море рядом с Дувром, и при хорошем ветре путешествие займет четыре часа. Надеюсь быть дома завтра. Контрабандисты делают это каждый день.

— Я боюсь воды, — произнесла герцогиня, ее голос был напряжен, как скрипичная струна. — Однажды я уже чуть не потеряла тебя.

Куин кивнул: они оба знали, что это может повториться.

Он взял руку матери и поднес ее к губам.

— Ты воспитала меня герцогом, мама. Я бы опозорил собственный титул, если бы позволил знатному человеку умереть на чужом берегу из-за моей собственной трусости.

— Лучше бы я воспитала тебя крестьянином, — тихо ответила герцогиня.

— Ваша светлость. — Куин поклонился с глубочайшим уважением.

Герцогиня вскинула голову и медленно сделала реверанс.

— Я бы предпочла не гордиться сыном, который ввязывается в опасное предприятие, — сказала она. Ее глаза блестели от слез.

— Я возьму твое благословение с собой. — Куин отвечал не на ее слова, а на выражение в ее глазах. Этому он научился от Оливии. Если внимательно посмотреть в глаза, то станет ясно, что чувствуют люди.

Герцогиня повернулась и пошла вверх по лестнице, распрямив плечи и высоко подняв голову.

Глава 26 Опасности поэзии под луной

Прошло почти три часа с тех пор, как они покинули дуврский порт на шхуне «Греза» с маленькой каютой, едва поднимающейся над поверхностью воды. Оливия стояла у иллюминатора, глядя, как у носа черная вода беспокойно вздымается, словно хочет взобраться наверх.

— Значит, в бухте мы пересядем на лодку? — раздался голос Куина у нее за плечом. Он внимательно разглядывал карту французского побережья вместе с сержантом Групером, солдатом, который приехал за ними. Конечно, на самом деле Групер приехал за отцом Руперта.

Бедный Кантервик. Он лежал, словно мертвый. Оливия зашла к нему перед отъездом и сказала, что направляется во Францию, чтобы привезти Руперта домой. Возможно, он ее слышал.

— Да, — отозвался Групер. — Хижина вот здесь. — Его мясистый палец указал на одну из крошечных бухт. — Я запомнил название города: Визард. — Палец Групера снова скользнул по карте.

— Виссан, — поправил его Куин. — Кажется, это означает «белые пески».

Оливия поплотнее закуталась в плащ. Куин уже больше двух часов расспрашивал Групера, пытаясь подробнее узнать точный путь отряда Руперта вдоль французского берега. Они были в шлюпе, отчаянно пытаясь уйти от погони. Все шло нормально, пока состояние Руперта не ухудшилось, и они побоялись идти дальше.

— Он весь горит, — произнес Групер. — Бормочет что-то о зеленых лугах и тому подобном. И о леди, которая осталась дома.

Оливия повернулась и слабо улыбнулась сержанту.

— Могу я спросить, упоминал ли он имя Люси?