Поцелуй или жизнь (СИ)

Персиваль только смотрел на все это и горестно вздыхал. Он то понимал, что это беснуется демоническая натура сына и Дар Смерти — могущественная и в той же мере опасная магия, причем опасная и для владельца тоже. Он знал, что после тридцати — тридцати пяти Гарет станет более — менее взрослым по меркам Хаоса и научится сдерживать животные инстинкты своего демона. О том, сколько душ искалечится до того момента, страшно было даже помыслить. Великий король уже давно услал бы сына в Хаос, где он пережил бы бурное демоническое отрочество и вернулся к людям уже адекватным, но, стоило магической завесе, отделяющий человеческие земли от территории порождений Мрачного, затянуться за спиной Тринадцатого Принца Веридорского, Пенелопа забилась в истерике, потеряв связь с братом-близнецом, и успокоить ее смогло только возвращение Гарета. Тогда Персиваль приставил к своему сыну младшего отпрыска "короля юга", по сути, противника Веридора, но настроенного на диалог, а не на вооруженное противостояние. Уж чего не ожидал великий король, так это того, что этот образец доблести и сострадания, без преувеличений олицетворяющий все качества сказочных рыцарей без страха и упрека и прозванный за это Благородным Сердцем, станет Гарету и Пенелопе ближе, чем остальные братья!

— Гарет! — прервал мысли Бесноватого знакомый спокойный голос, и тот нехотя развернулся к своему лучшему и единственному другу.

Нет, принц очень любил Гвейна, но сейчас предпочел бы скрыться с его глаз, ибо знал, что его ждет нравоучительный разговор. Он был не только названным братом, он был совестью Гарета. И сейчас эта самая совесть пришла как нельзя не вовремя.

— Ты все же решил напасть на Северный Предел? — строго спросил Гвейн, хмуро глядя на Его Высочество. — Король не позволит…

— Только не начинай снова о том, что эта земля священна и находится в тени Великих гор, откуда на них взирают Боги! — досадливо поморщился Гарет. — А отец может выражать свое недовольство сколько угодно… потом. Сам виноват, раз позволил мне иметь личную армию, значит, понимал, что я не просто хочу со своими же в войнушку играться! Мне нужны те рудники! Еще не хватало, чтобы Хомут закупил у горцев закаленные магией мечи. Сам знаешь, против них даже наши оплетенные всеми защитными чарами доспехи не выстоят! А секрет мечей гордецы-горцы ни за что добром не выдадут.

— И поэтому ты готов пленить весь народ и под пытками заставить их говорить? — голос Гвейн звенел сталью, совсем как те чудо-мечи.

— Они могут рассказать все добровольно, — равнодушно отозвался Тринадцатый Принц Веридорский. — Я не отступлюсь, брат. Вчера утром я получил ответ от Хомута: он как Саратский Вождь согласен продать свой народ и не пришлёт им на помощь армию, обещал так же обеспечить невмешательство Монруа. Вроде как юный Седрик Монруа сейчас гостит в его резиденции. Что ж, ему предложат задержаться чуть дольше. В камере, дабы его родители были сговорчивее. Хомута вполне устраивает, что мы не претендуем на сами рудники, только угонем рабов. К ночи триста пудов золота за них будут в его столице, а наша армия осадит форт горцев. Они, может, и воины, но нас больше. А решат отсиживаться за стенами форта — возьмем их измором. Думаю, не все там настолько безумны, чтобы ценой жизни хранить тайну мечей, жрать своих же соседей и сдирать с них кожу, лишь бы не подохнуть от голода и лютых морозов.

— Остановись, — прервал короля Гвейн. — Ты собираешься устроить бесчинства и накликаешь этим беду и на себя, и на весь Веридор. Эти отважные люди, единственное преступление которых в том, что они верны своему слову до последнего вздоха и знают, что такое долг, не заслуживают такой ужасной смерти.

— Даже их собственный Вождь, которому они так верны, не оценил их преданности и

продал за драгоценный металл, так почему их должен уважать я? — жестоко усмехнулся Кристиан и, обогнув друга, продолжил свой путь. На внутреннем дворе его уже ждала его личная гвардия, семеро из двенадцати братьев, что решили избрать для себя военную стезю и уже получили герцогские титулы. С ними он направится к месту дислокации всей армии.

— Ты просил благословения у Богов? — полетел ему в спину вопрос Гвейна.

Бастард Тьмы, помянув крепким словцом свою медлительность, все же не стал притворяться глухим и ответил честно:

— Нет.