Поцелуй истины

Мы стоим молча пару минут. Шевелиться мне не хочется, и говорить, и даже думать… но придётся. Кто знает, сколько у нас осталось времени.

— Так что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал, моя госпожа?

Вздрагиваю от спокойной бесстрастности этого голоса. На душу как будто положили каменную плиту — не вздохнуть.

— А что ты можешь сделать? — спрашиваю устало.

— Что прикажешь. Хочешь, убью для тебя кого-нибудь. Я могу это сделать. Старика? Градоначальника Люпена?

— Нет, ты что! — пугаюсь даже мысли об этом.

Задумываюсь. Кажется, я вообще забыла разработать хоть какой-никакой самый завалящий план на случай удачи. Как идиотка думала только о синеглазом и поцелуях. Словно это уже была самоцель. И вот теперь немного растерялась. Хотя что тут долго думать, всё же очевидно…

— Я знаю, чего у тебя попрошу. Но сначала… пока мы здесь, в моей голове… хочу тебе кое-что показать. Пусть это останется на память — когда я уйду в свой лес. Хочу, чтобы мои воспоминания помогли тебе в поисках истины. И быть может… немного лучше меня понять. И если когда-нибудь, много лет спустя, ты вспомнишь хоть раз о маленькой глупой ведьме, которая повстречалась тебе на пути… мне этого будет довольно.

Беру его за руку, и белизна окружающего пространства вспыхивает яркими красками. Вот оно! Воспоминание, с которого хочу начать. В этот раз мы досмотрим его до конца. Я больше не боюсь, что лишусь его — теперь уверена, что мы просто его разделим и оно станет нашим общим.

…Цветочный луг, пьяный запах цветов и свежескошенной травы… мы стоим, держась за руку, на гребне пологого холма в потоке золотых лучей. Где-то далеко мычит корова. Тихо шуршит стрёкот кузнечиков. Зелёная лесная рама украшает мирный пейзаж там, вдали.

В густой недокошенной траве на краю луга прячутся от чужих глаз двое. Женщина в белом платье с тёмными волосами и девочка лет восьми, тоже в белом. Они присели на корточки и разглядывают что-то у своих ног. Я знаю, что это. Я помню.

Это кролик — очаровательное пушистое создание с чёрными бусинами глаз и перепуганно опущенными ушами. Пытается сбежать от нас, но не может. Он раненый, покалеченный — не такой, как другие кролики. Поэтому ему не выжить в одиночку — совсем как белым ведьмам.

— Мам, я не буду! — канючит девочка.

— Надо. Ты должна уметь себя защитить. Это первый шаг.

— Я не хочу! Этот кролик такой милый!

— У него лапа ранена. Он всё равно не выживет.

— Так давай возьмём его с собой и вылечим?

Умоляющий голос девочки, раздражённый — матери.

— Эби! Ты уже не маленькая. Ты должна понимать, что рано или поздно тебе придётся защищать собственную жизнь. Ты должна знать гибельные чары и уметь их применять! А я буду молиться, чтобы тебе никогда в жизни не пришлось.

— Не буду! Лучше его вылечу. У меня же есть магия! Я что-нибудь придумаю.

— Магия не работает так. Чтобы лечить, нужно собирать травы, сушить, толочь, готовить целебные порошки… а магия только вдыхает в лекарство целебные свойства. Не занимайся глупостями — лучше делай, что тебе говорят! Зачерпни как следует силы, представь, что этот кролик — твой злейший враг, и хочет тебя убить. Представь, что это Инквизитор… Эби. Эби, что ты делаешь?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Девочка смешно взмахивает руками и шевелит пальцами, будто плетёт невидимый венок.

Кролик замирает на мгновение, прядёт ушами, а потом стремглав вскакивает и в два прыжка исчезает в густой траве без следа.

— Ай-яй-яй!..

Девочка хватается за ногу и оседает на траву. По её щекам катятся слёзы. Мама кидается осматривать её. Бормочет с безнадёжностью в голосе:

— Ну вот что ты натворила! Исцелила кролика, и… забрала себе его боль? Какая же ты у меня глупышка, Эби…

Ослепительная вспышка белого света — и вот уже воспоминание меняется. Мы плывём дальше по реке моей памяти.

…За окном снег. Такие пушистые огромные хлопья падают с тёмного неба в ранних сумерках. Девочка в белом платье с двумя туго заплетёнными косичками сидит у окна и смотрит, как мимо идут нарядные люди. Смеются, поют песни. Семьи, дети. Девочка одна — она почти всегда одна, но у неё есть целая свеча, обережный круг света, разгоняющий тьму по углам, и она ждёт возвращения дорогого ей человека. Терпеливо ждёт, прислонившись лицом к стеклу, увитому морозными узорами.

Домик совсем маленький — один этаж, две комнаты и закопчённая кухня с печкой. Но это всё равно намного лучше, чем было летом, когда девочка с мамой жили в лачуге на окраине деревни. В городе вообще лучше — интереснее, есть на что посмотреть за окном. Здесь девочка с мамой живут уже два месяца, им удалось убедить горожан, что они просто пекут хлеб на продажу. Всё-таки, у них обеих белые платья, а это рождает меньше подозрений. Да и булочки у мамы получаются выше всяких похвал.

Скрип двери. Девочка срывается с места так быстро, что падает стул. Бежит навстречу со всех ног… и замирает у порога.

В открытую дверь входит женщина в чёрном. Белые хлопья снега не тают на её плечах и потерянном, бледном лице.