Поцелуй креста

– Ах, да, – сказал Алоиз, вытянув вперёд правую руку с ладонью, обращённой вверх, как бы показывая, что именно на ней лежит то, о чем он хотел рассказать, – о римских императорах. Римляне давно поняли, что уничтожение непокорных народов – это довольно расточительное дело.

Все покорённые народы стали в той или иной мере гражданами империи, как бы римлянами, умножая могущество Рима. Что из того, если будет уничтожен какой-то народ? Даже на погребение убитых нужно затратить огромные деньги. А мы, немцы, деньги считать умеем, но здесь просчитались.

Содержание концлагерей нам обошлось в немаленькую копеечку. А на какие деньги восстанавливать разрушенные города? А где нам взять столько немцев, чтобы онемечить завоёванные территории? Даже, если наши женщины будут рожать по десять детей, мы все равно не сможем заполнить образовавшийся новый лебенсраум.

Что делали римляне? Они превращали завоёванных людей в граждан своей империи со всеми вытекающими отсюда последствиями. Покорённые становились такими же гражданами, только второго сорта и трудились на благо империи. Посмотрите на американскую империю. Та же римская империя, только американское гражданство предоставляется не всем, кто подпал под их влияние, а только самым заслуженным деятелям, оказавшим немалые услуги в покорении новых колоний. И даже в Америке, как и в Риме, евреев не любят, но не трогают, потому что они являются основой их финансового могущества.

Я прямо скажу, что мы совершили огромную ошибку, сделав ставку на антисемитизм и оттолкнув от себя деловые круги Европы и России. Нужно было сразу предоставлять всем германское гражданство и выдавать соответствующие документы. Миллион русских сражались против Сталина, а так против него могли сражаться десять миллионов русских. Нас никто и никогда не победил бы.

– Так это только ваша вина, брат Алоиз? – спросил я.

– Да, это только моя вина, – твёрдо сказал Алоиз, – потому что я пошёл на поводу у некоторых членов мирового правительства, стремившихся устранить конкурентов, слушал активных гомосексуалистов, оказавшихся на ключевых постах в нашей партии и самое главное – я доверился русскому в вопросах внешней идеологии нашей партии.

– Русскому, – я не смог скрыть удивления.

– Вот именно русскому, – махнув рукой, сказал брат Алоиз, – эстонскому немцу Александру Розенбергу. Александром он был в России, а в Германии стал Альфредом. И правильно сделали, что его повесили. Эстонцы могут им гордиться. Они, похоже, вообще ненавидят всех людей на свете. Таких зверей в моих частях СС не было. Резали и евреев, и русских, и поляков, и литовцев, и латышей.

Мне его рекомендовали те, кто давал мне деньги на партийное строительство и на выборы. Потом оказалось, что идеи антисемитизма оказались близки самым низшим слоям населения. И везде самые низшие слои населения питали ненависть к евреям. Средние и высшие слои к евреям относились нормально.

А Розенберг мне все время нашёптывал, что германский плебс объединит ненависть к евреям. Он познакомил меня с «Протоколами сионских мудрецов». Он же всем объяснял, что революция в России произошла в результате тайного заговора, организованного мировым еврейским сообществом, которое было виновно в развязывании Первой мировой войны.

Он мне доказал, что всю историю человечества можно объяснить с точки зрения расовой теории. Потом это все он изложил в своих работах «След евреев в изменениях времени», «Безнравственность в Талмуде», «Природа, основные принципы и цели НСДАП». И я пошёл у него на поводу, увидев, как плебс бросился разбивать витрины еврейских магазинов.

Тот же Розенберг уговорил меня проводить меня такую же политику в отношении русских, которых он ненавидел всеми клетками своей прибалтийской антисемитской души.

Все прибалты такие. Сколько их хлебом ни корми, они всегда готовы укусить руку дающую. С русскими мы зря так поступали. Мы могли завоевать всю Россию без кровопролитных сражений, оставив всех русских русскими, но гражданами Великого Рейха. И Россия была бы в пределах российской империи до 1917 года, только во главе каждой области стоял германский прокуратор, наблюдающий за исполнением законов Рейха.

И вообще, если бы мы пошли дальше в развитии отношений с Советами, то не было бы на планете земля такой силы, которая смогла бы остановить силы национал-большевизма.

Алоиз сел на табурет и стал постукивать пальцами по крышке стола.

– Брат Пётр, а вы случайно не еврей? – спросил меня Алоиз.

– Нет, – сказал я, – я скорее из русских. Из русских немцев.

– Из русских немцев? – переспросил меня брат Алоиз. – Знаю я этих немцев. Они немцы только по языку родины, а по духу они те же русские. И прибалтийские немцы не немцы, они прибалты, причём соединение немецкого и прибалтийского только ухудшает породу с той и, с другой стороны. А как вы относитесь к созданию еврейского государства?