Поцелуй медузы, или Отель для бастарда

— Нет, что вы. У нигутов родня — это святое. Меня приняли с распростёртыми объятиями, в честь приезда устроили грандиозный праздник. Не поверите, ради меня со всей страны съехались около тысячи человек. Племянник второй жены двоюродного брата тёти моей матери — как вам такой выверт? На празднике я познакомился с прабабушкой, и она пригласила меня стать её учеником. Несмотря на то, что у нигутов ученик — это, фактически, слуга, которого держат в чёрном теле, я согласился, и тот год стал самым счастливым в моей жизни. К сожалению, учёба закончилась быстро, и бабушка отослала меня обратно в дом матери.

Шарх вновь нахмурился.

— Она объяснила, почему?

— Да. Она сказала, что я должен жить полноценной жизнью, а не притворяться старушечьей тенью. Это было тяжёлое для меня, но мудрое решение, — Шарх немного помолчал. — Дом матери принадлежал братьям, и, когда я приехал второй раз, я уже был не гостем, а полноценным членом семьи, который должен подчиняться заведённому порядку. Вот тут-то я и осознал, насколько я чужой этим людям. У бабушки быт был организован ближе к лафандским традициям, а братья ели из общего блюда руками, не утруждая себя элементарной гигиеной. Только представьте, около десяти человек, включая женщин и детей, усаживаются вокруг блюда, облизывают грязные пальцы и запускают руки в еду.

— Ужас, — передёрнулась я абсолютно искренне.

— Тогда я впервые подумал, что дикарями нугутов называют не без причин, — Шарх снова помолчал и, словно извиняясь, пожал плечами. — Лафандское воспитание, нигутская внешность. Я чужак и тут, и там.

— Что было дальше?

— Моя несостоявшаяся свадьба, — хмыкнул Шарх. — Старший брат позвал к себе и сообщил, что весьма богатый маг хочет видеть меня мужем своей обожаемой дочери и готов весьма щедро одарить будущих родственников. Брат хотел денег, а мне доставалась роль товара и пожизненного мальчика на побегушках. Я должен был работать под началом мага, а в свободное от работы время ублажать жену и исполнять её прихоти. Я отказался. И, опережая ваши подозрения, скажу, что нет, от меня не отказались, просто из категории «член семьи» я перешёл обратно в категорию «родственник» и должен был покинуть дом.

— Звучит не так уж и плохо.

— Да, но я снова остался один. И, когда пришло очередное письмо отца, я принял его предложение, тем самым совершив ошибку, которая, возможно, будет стоить мне жизни.

— Отец продолжал вам писать?! — не поверила я. После того, как откровенно пренебрегал сыном, не дал счастливого детства?

— Аля, без ложной скромности, я один из лучших магов современности, а у отца артефакторские фабрики, зельеварни, конторы, оказывающие разного рода магические услуги. Я интересовал отца не как сын, а как ценный работник. Меня устраивало… Я вернулся в Лафандию, сразу же получил должность, зарплату, интересные задачи. Правда, довеском шло источаемое окружающими презрение. Несмотря ни на какие таланты, я не перестал быть нигутской обезьяной. Ко мне не лезли, просто игнорировали и общались неохотно, исключительно по делу. Чужое мнение меня мало трогало, я получал удовольствие от работы, погрузился в неё с головой, всё шло свои чередом.

— Тогда почему вы сказали, что возвращение стало ошибкой?

— Торговля артефактами предполагает не только их производство, но и жёсткую конкуренцию с другими дельцами. На отца навели весьма мощное проклятие, защита не смогла развеять его в полном объёме. Отец серьёзно заболел, и мачеха очень быстро вспомнила, что я хоть и бастард, имею с её детьми равные права на наследство.

— Разве подобные вещи не решаются завещанием?

— Завещать можно личное имущество. Родовое имущество династии магов получает самый сильный из прямых наследников, и определяет наследника артефакт, так называемое «сердце рода». Отец может написать хоть десять завещаний. Никаких сомнений, что после его смерти главой рода стану я. Мачеха и братики засуетились, двух дней не прошло, как ко мне пожаловал убийца.

— Тогда в чём ошибка? — не поняла я. — Оставайтесь вы в Нигутии, про вас бы всё равно вспомнили.

— Разве можно всерьёз считать черномазого обезьяныша угрозой? Первый месяц братики откровенно не верили моим успехам. Оставайся я в Нигутии, им бы в голову не пришло, что позабытый второсортный дикарь в разы превосходит их.

Я не знала, что на это ответить. Принимать сочувствие и искреннее сопереживание Шарх отказывался. А мне теперь стал понятней его характер: с такой роднёй, как его лафандские родичи, озвереть можно.

— Ладно, — прервал мои размышления Шарх. — Время обеда. Рискнём сходить в отельный ресторан? Я бы поехал в «Чайку», но сегодня мне не стоит отдаляться от сада. Мало ли…

— Рискнём, — улыбнулась я. — Мне даже любопытно сравнить, чем кормят сотрудников и гостей.

— Вряд ли вы найдёте хоть одно отличие, кроме разнообразия, разве что.