Поцелуй меня, дьявол

— Пока они не будут готовы отменить свое решение, если они вообще его отменят.

— На них тоже найдется управа, — сказал я.

— Ты так думаешь?

Я сунул в рот сигарету, прикурил.

— Завтра можешь им напомнить, что я член профсоюза, налогоплательщик и человек со связями Мой адвокат, надо полагать, уже представил возражения против незаконных действий, допущенных по отношению ко мне. Они не смогут подвести меня под статью о запрете на профессию без решения суда.

— Ты что-то очень разговорился, Майк.

— Ага. И ты знаешь, о чем я говорю. Я никому не позволю наступать себе на ноги, даже федеральным властям.

Его пальцы с силой сжали стакан.

— Майк… Это не просто убийство.

— Знаю.

— И много?

— Не больше, чем прежде. Но я много думал над этим.

— И какие выводы?

— Один. — Я твердо взглянул на него. — Мафия.

В лице его ничего не изменилось.

— И что дальше?

— Я могу быть полезен, если ты перестанешь меня отпихивать. — Я выпустил струю дыма и смотрел, как она растворяется в воздухе. — Я не стану размахивать своим послужным списком, ты знаешь его не хуже меня. Может, я и пристрелил нескольких подонков, но общество не очень по ним скучает. Если твои друзья-приятели в Вашингтоне думают, что я способен действовать с кондачка, тогда их пора отправлять на курсы повышения квалификации. У них там нет профессионалов моего уровня… Ни одного. Если бы они были, они бы заколачивали больше меня. Не станешь же ты утверждать, что там работают из любви к искусству! Они действуют в меру своих способностей.

— Чего-чего, а самомнения тебе хватает.

— Иначе нельзя, братец. Пока сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Скажи спасибо, что я до сих пор не покойник, как многие другие.

Пэт неторопливо допил эль, повертел в руках пустой стакан.

— Будь моя воля, Майк, — сказал он, — я бы подключил к этому делу тебя и еще десять тысяч человек. Примерно столько нам требуется для борьбы с ними. Но я человек подчиненный и выполняю приказы. Чем я могу тебе помочь?

— Тебе виднее, Пэт.

На этот раз он рассмеялся. Совсем, как в старые времена, когда нам сам черт был не брат, и если надо было ненавидеть, мы делили ненависть на двоих.

— Ладно, ты хочешь нырнуть в это дело независимо от того, кто и что говорит. Ну, что ж, раз ты продолжаешь стоять на своем, лучше уж использовать твои таланты, чем ставить палки в колеса.

Улыбка на лице Пэта была самая натуральная, глаза блестели. Словно бы время перенесло нас на шесть лет назад, и мы снова были в одной упряжке, лихо берущей любые барьеры.

— Вот что я скажу тебе, Майк. Мне тоже не нравится, как действует ФБР. Мне не нравится, когда уголовщина смыкается с политикой. Мне все это уже осточертело. Каждый предпочитает помалкивать, лишь бы не связываться с ними. Давно пора погладить их против шерсти. Я столько наслышался об их исключительности, что почти уверовал в нее. Ладно, где наше не пропадало! Давай потянем за ниточку и посмотрим, что из этого выйдет. Скажи, на что ты рассчитываешь, и я постараюсь тебе подыграть. Смотри только сам не испорти игру, по крайней мере в ближайшее время. Если получится что-нибудь путное, у меня будет повод для доклада начальству, и тогда я, возможно, не вылечу с работы.

— Ты всегда можешь стать моим партнером, Пэт.

— Спасибо. А теперь скажи, что тебе требуется.

— Информация. Самая подробная.

За ней не надо было далеко ходить. Информация лежала у него на коленях. Он вытащил из конверта сколотые бумаги и перелистал, держа в руках. За головой у него стояла лампа, и на листках просвечивали строчки машинописного текста. Их было не очень много.

— Известные преступники, связанные с мафией, — сказал он, растягивая слова. — Наглядные примеры оперативности мафии и попустительства полиции. Двадцать страниц арестов, а обвинительных приговоров раз-два и обчелся. Двадцать страниц убийств, хищений, торговли наркотиками и других уголовных преступлений, но к нам-то попадает только мелкая рыбешка, в основном исполнители. Мы можем назвать имена некоторых главарей, но считать их самыми крупными фигурами значило бы обманывать самих себя. Имена тех, кто сидит на самом верху, нам неизвестны.

— Карл Эвелло там есть?

Пэт еще раз взглянул на листки и с досадой бросил их на пол.

— Это имя нигде не фигурирует. У него один из тех источников дохода, которые подлежат расследованию, но дело выглядит таким образом, что он сумеет выкрутиться.

— Берга Торн?

— Итак, возвращаемся к убийству. Одному из многих.

— Здесь мы с тобой не сходимся, Пэт.

— Нет?

— Берга — особый случай. Настолько особый, что с ней работала целая команда. Обычно они так не поступают. Зачем она понадобилась сенатской комиссии?

Он чуть помялся, потом пожал плечами.

— Она не представляла собой ничего особенного. Смазливая бабенка и притом неглупая. Но она занималась грязным бизнесом, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Знаю.

— Ходили слухи, что Эвелло содержал ее какое-то время. Это было, когда он греб деньги лопатой. Вскоре он ее выставил, и в комиссии рассудили, что в ней должно заговорить оскорбленное самолюбие, и тогда она выложит все, что знает о нем.