Поцелуй меня крепче

– А ее журнал о Миле Миланской вы хорошо спрятали? Может, лучше уничтожить его совсем, пока она случайно его не нашла?

– Тебе в детстве сказки читали? Помнишь сказку о царевне-лягушке? Ивану-царевичу так полюбилась его жена-лягушка в образе царевны Василисы Премудрой, что он самовольно сжег в печи лягушиную кожу, которую она на время сбросила. И случилась беда. Похитил ее Кощей Бессмертный и сделал своей рабыней. Пришлось Ивану-царевичу отправляться в тридевятое царство и вызволять свою жену из Кощеева плена. Урок Ивану-царевичу: не он надел на нее лягушиную шкуру – не ему и снимать, нарушил запрет – потерял жену. Сколько же ему пришлось испытаний пройти, сколько бороться за счастье, чтобы восторжествовали добро и справедливость. Вот и с Милой так же: журнал – лягушиная кожа, которую на нее надел ее не совсем здоровый разум. Если эту кожу сжечь, она при возврате к ней памяти нам никогда не простит, и мы только усугубим и без того непростую ситуацию.

– У нее память отняли, разве это не то же самое?

– Нет, конечно. Это временно и долго продолжаться не может. Она как будто шкуру ненадолго лягушиную сняла. С нашей помощью, конечно, чтобы отдохнуть от нее и побыть нормальным человеком. Но рано или поздно она все вспомнит. Лучше позже, когда подлечится и окрепнет, чтобы справиться с посланным ей испытанием. Вот придет в себя, посмотрит на свой журнал уже другим взглядом и сама решит, стоит ли ей снова натягивать на себя чужую шкуру. А сейчас, если оставить ее один на один с болезнью, она не выдержит и может погибнуть. Ты не сомневайся, Алешенька, ей сейчас хорошо, она словно новую жизнь начала. А когда память к ней вернется, думаю, поймет нас и простит. Она говорила тебе о том, что хочет родить ребенка?

– Нет. А разве ей можно?

– Даже нужно! Это ее самая заветная мечта. В ней наконец проснулась женщина – природа взяла свое. Ей хочется любить и чтобы любили ее. И если сейчас не дать ей возможности познать женское счастье, она на всю свою жизнь опоздает. Пора у девки короткая. Еще немного, и сама себе не простит, что не выполнила свой бабий долг, – не родила. Ты, Алешенька, не сомневайся, ей бы еще чуток продержаться без срывов, и она совсем выздоровеет. Женское счастье способно на великие чудеса. Родит ребеночка и окончательно поправится. А если рядом любимый человек окажется, тогда чего еще и желать-то на свете!

Глава 19 Сны, которым лучше не сбываться

Мила металась во сне, бормоча что-то нечленораздельное, пыталась размахивать руками, как будто отгоняя от себя кого-то. Он потрогал ее горячий лоб: не уберег!

– Милая, проснись, ты вся дрожишь, – принялся будить Алексей стонущую Милу. – Неужели это из-за простуды? У тебя жар.

Мила открыла глаза и бросилась на шею Алексею. Ее знобило, но совсем не от болезни, а от дикого страха, который она испытала во сне.

– Я здорова, только очень испугалась. Мне приснился ужасный сон. Алеша, ты же больше не пойдешь в тайгу, не бросишь меня?

– Конечно, не брошу. Если ты сама от меня не сбежишь.

– Размечтался! Да чтобы я сбежала от такого красавца?! – Мила сильнее прижалась к Алексею. – Теперь ты от меня никуда не денешься. Теперь ты мой и ничей больше. Ведь так? – заглянула она с любовью в синющие глаза.

– Так! – подтвердил он на радость ей. – И все-таки я чувствую, что у тебя температура. Тебе нужно выпить горячего чаю с малиной и медом. Я пойду заварю, – Алексей поднялся и принялся хлопотать у плиты.

– Бабушка говорила, что если приснился дурной сон, то его никому нельзя рассказывать. Нужно сразу же встать, постучать по оконному стеклу и три раза сказать: «Куда ночь – туда и сон!» – Мила попыталась встать с постели.

– Лежи-лежи. Тебе сейчас полезно немного поваляться. Вот чай попьешь, почувствуешь себя лучше, тогда и встанешь. – Алексей обнял Милу и, поцеловав, укрыл одеялом.

«Ах, как хорошо, когда тебя любят, заботятся! – думала Мила, нежась в постели. – Ради этого стоит немножко и поболеть. Хотя нет, Алеша меня любит и здоровую».

Алексей заварил чай со смородиновыми и малиновыми листьями, добавил в чашку меда и, пока Мила отпивала из нее маленькими глотками, пристроился рядом на кровати.

– Может, все же расскажешь про сон? – с любопытством спросил он.

Мила не стала ломаться. Но по мере того, как она рассказывала, улыбка Алексея медленно сползала с губ.

– Почему ты так странно смотришь на меня?

– Тебе показалось.

Алексей совсем не считал себя суеверным, но некоторые обстоятельства сна его насторожили, и он решил как-нибудь порасспросить всеведущую старушку.

– А я знаю, почему мне приснился этот сон. Потому, что я не умею стрелять. Вон у бабушки на стене ружье старенькое зря висит. А если оно висит на стене, то когда-нибудь кто-то из него обязательно выстрелит, так? Вот этим кем-то и буду я. Ты научишь меня стрелять?

– Научу. Из моей двустволки. Она практически новая и уже пристрелянная, из нее ты точно не промахнешься.