Поцелуй меня на закате

Ян… Адвокат, правдолюбец, доблестный защитник правосудия. Он несся сюда из аэропорта сквозь непогоду только для того, чтобы увидеться со мной еще раз, а его брат, Сергей Бисаров, встречался со мной и моей мамой одновременно только потому, что хотел добить своего соперника! Не было никакой любви! Именно поэтому он так разозлился, когда узнал, что я жду ребенка. Падчерица его заклятого врага не должна была стать матерью его ребенка. А Карпов знает точно, кто отец моей Танюши, вот он и стремится получить над ней власть, чтобы выбить из игры Яна. Потому что, если Карпов получит опеку над самым дорогим, что осталось от Сережи, ему будет очень легко шантажировать Бисаровых.

Глава 17

Через полчаса навигатор указал на неприметный поворот в лесополосу, за которым начинался поселок. Я поймала в зеркале бледное лицо Бисарова.

– Как ты, Ян? Мы почти приехали.

– Достань у меня во внутреннем кармане пиджака бумажник. Там есть наличные. Надо уговорить врачей не сообщать в местный отдел полиции о том, что мы здесь были… – подал голос он. – И еще подай мой мобильник. Мне надо сделать пару звонков.

– Да, конечно! Как же я сразу не догадалась, что они обязаны сообщать об огнестрелах в полицию!

Местная полиция была опасна не меньше, чем люди Карпова, которые пытались нас убить: ведь на своей территории Герман Алексеевич способен вывернуть факты наизнанку, и ему снова поверят больше, чем мне и Яну.

Я притормозила у небольшой двухэтажной больницы и нащупала во внутреннем кармане снятого Яном пиджака его бумажник и мобильник.

– Пока ты будешь звонить, я попробую найти дежурного врача. Надеюсь, что у них есть хотя бы новокаин, – скептично посматривая на здание больницы, нахмурилась я.

Пейзаж открывался удручающий: обшарпанные стены, разбитый асфальт, сломанные лавочки, усохшие кусты шиповника по обочинам некоего подобия скверика перед центральным входом. Центральным вход можно было назвать с большой натяжкой. Было ясно без слов, отчего Карпов не открывал свои филиалы в небольших поселках: здесь было не на ком зарабатывать.

К счастью, врачи здесь были.

– Кто же так жгут накладывает?! – взглянув на залитую кровью левую руку Бисарова, рыкнул хирург. – Готовьте операционную, быстро! Так и без руки остаться можно!

Двери операционной захлопнулись, и я осталась совсем одна в полумраке холла.

Не зная, чем себя занять, я караулила хирурга в коридоре у одной- единственной ординаторской с маленьким телевизором. Взгляд скользил по кускам полысевшего от времени линолеума, потрескавшимся стенам. Прошел всего час, а мне казалось, что я сижу здесь вечность. За старинными деревянными окнами незатейливый пейзаж медленно погружался во мрак.

Наконец скрипнула дверь операционной, и в коридоре появился хирург. Я бросилась к нему.

– Пуля не задела кость. Несколько дней полежит, снимем швы, и пойдет на поправку, – заверил меня он. – Через пару часов ваш муж отойдет от наркоза, и с ним можно будет поговорить.

«Ваш муж»… Как приятно звучала эта фраза! Жаль, что Ян не был моим мужем.

Я сунула ему в карман несколько купюр.

– Доктор, как скоро мы сможем покинуть больницу?

– Сейчас вашему мужу нужен покой. Я понимаю, вас гонит вперед какая-то опасность, но будет лучше, если до утра он побудет в больнице. Большая кровопотеря – не очень хорошо. Мы хотя бы восполним баланс капельницами.

– Хорошо, я переночую в машине.

– Не обязательно ночевать в машине. Палаты пустуют, у нас тихое место, так что можете располагаться в ординаторской. У меня ночное дежурство, вместе все не так скучно будет. И до палаты вашего мужа недалеко. Здесь хотя бы есть диван и телевизор.

– Спасибо, доктор!

Еще через час небольшой поселок погрузился в полную тьму. Здесь почти не заботились об освещении улиц, и у больницы было всего два фонаря: один – у центрального входа, а второй освещал небольшую площадку для парковки.

Ян спал после наркоза, а мы с хирургом и двумя медсестрами коротали вечер в ординаторской. На столе разложили нехитрый ужин: тушеное мясо, отварную картошку, соленья, домашние пирожки с капустой. Ела я с удовольствием – только сейчас поняла, что с раннего утра во рту не было ни крошки.

В маленьком телевизоре мелькали местные новости.