Поцелуй мертвеца

— Только если вы скажете мне свое имя, — вернула я улыбку. Я даже сделала ее душевной. Давным-давно прошли те деньки, когда я не умела лгать.

Его улыбка стала шире:

— Меня зовут мистер Вайскопф, или просто Вайскопф, уже так давно, что я привык.

— Просто Вайскопф? — спросила я.

Он кивнул, улыбаясь.

— Тогда зовите меня Блейк. Фамилия на фамилию.

— Вы думаете, если я дам вам свое имя, вы сможете прогнать его по базам, а найдя меня, выйдете на моего Мастера.

Я пожала плечами:

— Это моя работа — выводить все на чистую воду.

— Нет, — возразил он, улыбка исчезла, — ваша работа истреблять вампиров.

— Только в том случае если они приступили закон.

Он покачал головой и больше не улыбался:

— Нет, Анита, в смысле, Блейк, вы убивали вампиров за то, за что обычных людей никогда бы не наказали.

Я кивнула:

— Правила трех преступлений для вампиров очень жесткие.

Он издал грустный смешок:

— Жесткие — это лучшее слово, которое вы смогли подобрать?

— Несправедливые, нечеловечные, чудовищные, варварские. Остановите меня, когда вам что-то из них приглянется.

— Все из перечисленного и больше всего «чудовищные». Человеческие законы против вампиров чудовищны. Они превращали людей в монстров. Вы стали кошмаром маленьких вампирчиков повсеместно, миз Блейк.

— Маршал Блейк, — поправила я.

Он кивнул:

— Тогда я мистер Вайскопф.

— Я не использовала ваше имя или общественный статус, мистер Вайскопф.

— Нет, предполагаю, что нет. — Казалось, он пытался совладать с собой, разглаживая лацканы черного пиджака. Сейчас я точно видела, что он черный, а не темно-синий. Он попытался улыбнуться мне в ответ, но теперь эта улыбка не коснулась его глаз. Он был зол. Ему не нравилась я и моя работа.

— Мой Мастер и я не верим в принцип «око за око». Мы выступаем за пацифизм, хотя вы предлагаете только насилие.

— Я помогла изменить правила трех преступлений для вампиров. Мелкие деяния в их число больше не входят. Теперь, вампир должен нанести человеку вред, чтобы заработать ордер на ликвидацию.

— Мы высоко ценим ваше засвидетельствование в Вашингтоне, которое стало важным инструментом в модификации закона, Маршал Блейк. Оно дало нам надежду на то, что Жан-Клод будет отличаться от всех, кто был до него.

Дольф прервал его:

— Всех, кто был до Жан-Клода?

Вайскопф поднял взгляд на Дольфа, осмотрев его с ног до головы.

— Лидеров Вампирского Совета, конечно. Это было в новостях, капитан Сторр. Естественно, вы же не думаете, что я поверю в вашу невежественность, когда речь идет о первой американской главе нашего совета.

— До меня доходили такие слухи, — сказал Дольф.

— Это не слухи, это факты.

Я притаилась, стараясь оставаться неподвижной, пытаясь не выдать ни движением, ни его отсутствием, ни выражением лица, что Вайскопф может знать то, чего не было в новостях и то, что я не хотела, чтобы узнали мои полицейские сослуживцы.

— То, что Жан-Клод терпимо отнесся к Церкви Вечной Жизни и не настоял на том, чтобы все они принесли клятву, дало нам большую надежду.

Я поняла, что не могу расслабиться, потому что он мог сказать о клятве на крови, а мне не хотелось углубляться в такие подробности в присутствии Дольфа. Он наверняка слышал об этом, но скорее всего не знал, что значит для вампира принести клятву Мастеру Города.

— Но потом Жан-Клод все же потребовал это и мы потеряли надежду.

— Значит, вы решили предпринять попытку его убрать, — предположила я.

— Нет, — возразил Вайскопф, выглядя серьезным и потрясенным. — Нет же, мы никогда не были сторонниками насилия. К моей чести и чести моего Мастера, мы никогда никого не побуждали к насилию. Мы очень расстроились, увидев в новостях мертвых полицейских.

— Вы выбрали вампиров, выглядящих, как дети или старики, — сказала я, — выставили их перед средствами массовой информации.

— Признаем, что показали СМИ вампиров, которые совсем не такие красивые и сексуальные, как ваши. Мы хотели показать, что вампиры — точно такие же люди разных форм и пропорций, и поэтому, да — мы подобрали такую группу, но это не значит, что мы хотели использовать их таким гнусным образом.

— Ваш Мастер Бенджамин и их Мастер тоже. Он должен был контролировать их, чтобы не произошло подобное дерьмо.

— Нет же, мой Мастер им не Мастер. Мы не пытались специально воздействовать на других вампиров, только словами и убеждением, так как обычные люди.

— Чушь, — сказала я.

По его лицу снова пробежала вспышка гнева.

— Даю вам слово чести.

— Он Мастер вампиров и они не принадлежат никакому другому Мастеру. А это значит, что для управления ими применяется вампирская сила, которую ни один человек никогда применить не сможет.

— Только если Мастер того пожелает. А мой Бенджамин на протяжении столетий был крайне осторожен, стараясь контролировать лишь себя.

— Вампиры — часть пищевой цепочки, иерархии. Каждый должен быть предан кому-то. Твой Мастер не появился из ниоткуда, он происходит из кровной линии некоего вампира, поэтому обязан быть предан этой кровной линии и тому, кто его создал.