Поцелуй на прощание (СИ)

- Мне правда плевать - ты зачем-то решила его убить или тебя подставили, - вытащив из бардачка бумажный конверт, Торис коротко сунул его в руки ошеломленной девушке. – Вот, держи.

Открыв конверт, Наташа не поверила своим глазам. В ее руку выскользнул авиабилет на рейс до Москвы.

- Извини, до Минска мест не нашел, - с какой-то странной интонацией произнес Литва, все еще не глядя на нее. – Иди уже.

«Все правильно», - убеждала себя Наташа. – «Так и должно быть. Я не могу здесь больше оставаться, теперь они все меня ненавидят. И я для них опасна… так и должно быть». Но, сколько она ни повторяла себе последнюю фразу, заставить себя хотя бы сдвинуться с места казалось ей непосильной задачей.

- Чего ждешь? – слышно было, что Литва изо всех сил старается сделать свой голос безразличным. – Иди, регистрация через двадцать минут.

- А ты?

- Выкручусь, - махнул рукой Торис. – Можешь мне по лицу врезать для убедительности.

- Ну тебя к черту, - ответила Беларусь и принялась выбираться из машины. Литва, опустив стекло, смотрел, как она внимательно осматривает себя и отряхивает смятое платье. Перехватив его взгляд, Наташа вздохнула.

- Спасибо тебе.

- Не за что, - отозвался Торис. – Думаю, у тебя все будет хорошо.

Наташа с усилием разгоняла вереницу воспоминаний, но эту цветную ленту нельзя было разрезать на куски даже самым острым ножом.

- Да, - пробормотала она, глядя в лицо Литвы. – Надеюсь, у тебя тоже все будет хорошо.

Она сделала один шаг прочь от машины, затем другой. Сердце ныло так, будто по нему прошлись каленым железом, но Наташа понимала, что на этот раз у нее нет даже эфемерного выбора. Надо было уходить.

Заставляя себя делать шаг за шагом, она неотвратимо удалялась. Торис внимательно следил за ее тонкой фигуркой, пока она не скрылась из виду вовсе, а потом, когда никто уже не мог его увидеть, уткнулся лбом в руль и тихо, тоскливо разрыдался.

Дверь была не заперта, и Наташа беспрепятственно зашла в знакомую ей квартиру, где, казалось, остановилось время. Все те же беспорядочно открытые шкафы, разбросанный по полу мелкий мусор, забытые в спешке вещи – казалось, все обитатели разъехались только вчера. Чувствуя себя патологоанатомом, исследующим труп, который постарались выдать за живого человека при помощи пудры и пары румян, Наташа прошла по коридору и толкнула единственную закрытую дверь – ведущую в комнату России.

Ваня спал тихо, сложив ладони на груди, но даже его мерное дыхание не оживляло застывшую обстановку комнаты. Краем глаза Наташа заметила, что часы на стене тоже остановились – когда-то они замерли в тот момент, когда перестало биться сердце Советского Союза, и никто с той поры не удосужился завести их.

- Вань, - приблизившись к брату, девушка тронула его за плечо. – Вань, проснись.

Что-то сонно пробормотав, Россия перевернулся на бок. Наташа не удержалась, осторожно провела кончиками пальцев по его щеке, по сухим, чуть приоткрытым губам. Впрочем, за этим нежным жестом не стояло даже отголоска прежней бури чувства, только пустота, которую капля за каплей заливала безграничная жажда покоя.

- М… - Россия зашевелился, чуть приоткрыл веки и мутно уставился на сестру. – Наташа? Это ты?

- Это я, - не чувствуя в себе более сил стоять, Наташа рухнула на колени рядом с постелью брата и прижалась губами к его запястью. – Я вернулась, вернулась, вернулась…

Она услышала потрясенное бормотание Вани, в котором могла разобрать только «Господи» и свое собственное имя, почувствовала, как брат садится на постели, а затем хватает ее, как куклу, и сажает рядом с собой, бережно вытирает катящиеся по щекам слезы. «Я что, плачу?..»

- Что случилось? – тихо спросил Россия. Беларусь качнула головой, не глядя на него.

- Ничего…

- Тогда почему, - Наташа почувствовала, как брат берет ее лицо в ладони и поднимает, заставляя посмотреть ему в глаза, - почему ты здесь?

- Потому что я без тебя не могу, - честно призналась она. – Не хочу я быть одна. Хочу с тобой. Только.

Россия смотрел на нее со странной улыбкой.

- Я знал, что ты вернешься. И даже представить не можешь, как я тебе… благодарен. Я по тебе скучал.

Беларусь дрожала всем телом, хотя утро было отнюдь не холодным, а щеки ее, напротив, горели огнем. Ваня продолжал улыбаться, и девушке вновь, как в прежние времена, захотелось его поцеловать. Впрочем, порыв этот был мимолетен и угас бы тут же, если бы сам Россия не приблизил вдруг свое лицо к лицу девушки и коротко ткнулся в ее губы своими собственными.

Это было так странно и неожиданно, что Беларусь невольно шарахнулась от брата. Он и сам отодвинулся с таким видом, словно сам стеснялся этого короткого движения.

- Не стоит, наверное…

Беларусь внимательно смотрела на него, давя искушение нервно рассмеяться. Ее мольбы, мечтания сбылись спустя много столетий, но судьба опять не упустила случая над ней пошутить. Наташа вновь ощутила себя марионеткой, но на сей раз управлял ей кукольник куда более могущественный, чем генерал Мороз. И самым гадким было ощущение, что каждое ее движение заранее предусмотрено кукловодом, какой бы выбор она ни сделала.