Поцелуй небес

– Боже тебя упаси башкой дергать, кулаками махать. И держись подальше от танцплощадки! – внушал ему доктор. Они бродили с Женей по городу, по расцвеченному осенними красками парку. Женя читала стихи Ахматовой, Блока, Гумилева и для Алексея открывался неведомый ему раньше мир. Ему стало вдруг ясно, что все то чудесное, что возникало в блеске прожекторов на манеже вся магия циркового волшебства, соприкасающегося с понятиям самого высокого порядка – с Красотой, Отвагой, Преданностью – все сосредоточилось в тоненькой девушке, такой неземной, хрупкой, возвышенной, что даже стоять рядом с ней было не проще, чем крутить сальто. Так радостно прыгало сердце и голова шла кругом от пьянящего куража. Он поцеловал ее, когда выпал первый снег. В каждую растаявшую снежинку на прохладных, мятой отдающих щеках, на длинных медных ресницах, на губах – теплых и податливых. Потом спрятал лицо в ее ладонях, в деревенских, из козьего пуха варежках, пахнущих детством. Он рассказал Жене о вскормившей его козе Розке с зелеными, ведьмачьими глазами.

– Я благодарна твоей козе, – прошептала он, – и даже, не смейся, этой глупой Радже… Она же не нарочно тебя скинула – судьба велела.

– Выходит, мы были обречены встретиться с тобой. Встретиться и полюбить.

– Да, на всю жизнь! – сверкнула Евгения огромными, полными счастливых слез глазами. Однажды вечером, мучительно, как всегда, расставаясь с Женей, Алексей спросил:

– А замуж за меня пойдешь? Он мечтал забрать ее с собой к Караевы. Он не представлял, что будет делать в цирке Евгения с ее знанием французского и немецких языков, которые она учила в институте. Но был уверен – все устроится, главное – не расставаться. Она выдохнула:

– Пойду. В семье Дороговых стали готовиться к свадьбе. Но планы для молодых строили свои, основательные, с цирком не связанные. Поначалу устроится Алексей инструктором в ДОСААФ. Если уж с коня он попадает в яблочко в девяти случаях из десяти, то на стрельбище покажет себя как нельзя лучше. А там Евгения закончит институт иностранных языков, и, даст бог, получит направление за границу, где свои люди помогут и мужу устоится. Жене многие завидовали: отхватила не местного, хотя в красавицах и в модницах никогда не числилась. А вот повезло девке! Солнечногорская шпана кандидаты на тюремные нары, пьянь, да рвань. А этот все же артист.

– Малоимущий жених у тебя – ни кола, ни двора. В цирке они, конечно, здорово зашибают. Но теперь-то какой ему цирк? Здесь пристраиваться надо и смотреть получше, что бы не увели, – наставляла Евгению опытная подруга Светланка, та самая, что тогда сбежала из скверика, оставив Женьку одну. И теперь считала себя причастной к знакомству подруги с Алексеем – как бы сосватала. – А в общем, повезло тебе, милая. Хоть и пустые карманы у твоего "джигита", зато внешность!.. Да и вообще… – она подмигнула, – все в большом порядке. Женя поспешила сменить тему. Не хотелось ей признаваться Ланке, что, хоть и стояли они уже в очереди на бракосочетание, не притронулся к ней жених, не воспользовался даже двухдневным отсутствие родителей, отмечавших Новый год в санатории "Загорские дали". Мать сумела внушить Евгении, что ничего хорошего по-воровски не делается, все должно быть по закону и вовремя. И если сказано "первая брачная ночь", то это ночь после заключения брака и не иначе. Поэтому потянула Евгения жениха в новогоднюю ночь гулять – к елке в лесопарке, что сверкала разноцветными гирляндами в полном одиночестве. Сидели на мерзлой скамейке, тесно прижавшись. Женя грела руки в карманах алексеевского бараньего тулупа и почти дремала, уткнувшись носом в его шарф.

– Вот сидим мы тут – они одинешеньки в целом свете – самые родные, самые нужные, – бормотала Евгения.

– При этом ты даже моей фамилии настоящей не знаешь, – сказал Алексей. – Записали меня Козловским в честь знаменитого тенора. Мама ведь рожала в лагере для репрессированных. Караев – это уже псевдоним, что бы в семейном аттракционе участвовать. А отчество настоящее – Остапович.

– Это что – в честь Бендера отца назвали? – хихикнула Женя.

– Глупышка! Тогда еще никакого Бендера в литературе не существовало. Мой дед – Тарас, на гоголевском "Тарасе Бульбе" сильно зациклился. Он ведь грамоте поздно выучился и сразу Гоголя читать принялся.

– Моя мама, вроде, дама интеллигентная, из семьи служащих а назвала меня в честь Онегина. Да-да, не смейся! Она все воображала себя Татьяной Лариной и решила, что сын непременно будет Евгением. Родилась я, а имя переигрывать не стали. Но знаешь, что самое интересное? Представляешь, на самом деле я – Кутузова! Из рода полководца. И тесть твой будущий на самом деле, не Михаил Дорогов, а Михаил Кутузов!

– Не понимаю, почему такую фамилию надо было менять?