Поцелуй небес

– Высший класс… Плакать даже хочется… Не знаю почему… Только пожалуйста пятно не поставь! Я его скоро у тебя напрокат возьму по аналогичному случаю! Не пропадать же такой красоте! А это тебе. – Светлана протянула букет мелких бледно-розовых гвоздик. – Отец с рынка доставил. Специально выискивал под цвет платья… Но чего-то в твоем великолепии все же не хватает… – задумалась Лана. Сама она выглядела светской леди в английском двубортном костюме алого джерси, белых лаковых лодочках и с крохотной сумкой на золотой цепи.

– Вот что, подруга, садись и не дергайся, – решительно придвинула к трюмо стул Светлана. – Позволь мне хоть раз вмешаться. Не понравится пойдешь умоешься – во– да есть. И не волнуйся – я тебя разукрашивать не стану. Сохраню индивидуальность. Так… "халу" – долой!

– Это же в "Салоне" целый час из косы делали… – слабо запротестовала невеста. – только мне самой как-то непривычно. Будто в шапке.

– Именно! Не твой стиль, скромница. А мы вот что сейчас придумаем! Волосы Евгении были распущены, расчесаны, схвачены на затылке резинкой и украшены цветами из букета. Мелкие гвоздики – колченогие с множеством едва распустившихся и совсем еще не раскрывшихся бутонов хорошо держались в кудрявых густых волосах. Немного румян и светлой помады, бархатная черная тушь, индийская персиковая пудра – и – портрет готов.

– Из меня бы классный мастер-косметолог вышел! – довлетворенно осматривала свое творение Лана.

Ровно в 15 часов в двери затрезвонили – прибыл жених с друзьями на "Чайке" невесту забирать. Во дворе и на лестничной площадке топтались соседи – ждали выхода моло– дых. Евгения сама распахнула дверь и обомлев, прыснула со сме– ху: на лице Алексея, испуганном и торжественном белели полосочки пластыря, свежеостриженные полубоксом волосы тщательно приглажены, в протянутой руке– букет длинноногих кал.

– А это Алан, ты про него все знаешь, – представил он солидного крепыша в темно-синем бархатном "клубнике" с седыми клинышками в густой бородке.

Алана командировали Караевы по причине травмы и простоя

– его левая загипсованная рука еле просунулась в рукав пиджака и теперь была прихвачена к шее черным платком. А сам жених, на– водя праздничный марафет новой бритвой "Жилет", прибывшей среди подарков от цирковых, порезался с непривычки в нескольких местах, заклеив наспех кровоточащие царапины пластырем. Пока Женя срочно приводила его в порядок в ванной комнате, отмывала волосы от лака и "Шипра", а затем осторожно снимала наклейки, Алан вел светскую беседу с родителями. Неизвестно, о чем они там беседовали, но кавказский родственник жениха не только занял на свадьбе самое почетное (по рангу – родительское) место, но и впоследствии фигурировал в разговорах при различных уважительных ссылках на именитую родню даже, как Аслан Сергеевич – "второй отец", "известный артист", "уважаемый человек" и т.д. -– то есть пример всяческих добродетелей.

У подъезда, среди приветствующих выход новобрачных гудка– ми разномастных автомобилей в лентах и куклах, скромно стоял новенький "Москвч" цвета "Белая ночь".

– Это от нашей семьи, – сказал Аллан, протягивая Алексею дарственную на автомобиль. Отцу вне очереди выделили. Он даже обиделся – говорит: меня хотят от лошадей отвадить, на пенсию выпроводить. А потом обрадовался "Вези Алексею". Пусть с молодой женой пофорсит. Будет на чем цирк догонять". И еще подарил Алан Евгении белый платок и пояс – старинный с чеканными кубачинскими бляхами.

– Такой кушак у нас только замужняя женщина имеет право носить – знак достоинства и отличия. А белый платок – символ мира. Какой бы враждой не горели мужчины – выходит пава, платком между воинов махнет – и спрячут они кинжалы в ножны, уберут злость и ненависть, обнимутся как братья.

Евгения не помнила толком что ответила, что сделала, как – вообще не могла восстановить потом события этого сумбурного, сумасшедшего дня. Ей бы не замечать все вокруг, уйти с Алексеем в свое особое, торжественное уединение, как Золушке с Прин– цем в старом фильме посреди шумного бала и собрать до капельки все минуточки только им причитающейся радости. Да уж куда там! Суета, галдеж, поздравления, букеты, гудки машин, охи, ахи и среди этого – растерянное чуждое лицо Алексея с ар– мейским полубоксом и подсохшими, пудрой присыпанными порезами. Растянуть бы все эти события на месяц, смаковать по чуть-чуть, по маленькому глоточку, тогда бы все запомнилось, врезалось в память на века – и как распахнулись под фортепьянные аккорды концерта Чайковского высокие белые двери Дворца бракосочетнй и морозным холодком дунула в затылок торжественность, как надевал ей Алексей на палец обручальное кольцо, и поцелуй официальный, который надо бы запечатлеть в душе стоп-кад– ром, а не на фото. " Вот сейчас я целую своего мужа! – подумала Евгения, но ничего не почувствовала кроме оторопи от дурацкой вспышки блица…