Поцелуй небес

— Когда это снято? Я не помню… — недоумевал Артур. — Ведь это явно не парик? Антония никогда не красила волосы, стараясь сохранить свой имидж.

— Теперь, после травмы, Антония изменит свой облик. Она вообще станет немного другой. Да вы и сами заметите это, Артур. — Браун значительно посмотрел на него.

— Но… Вы хотите сказать… — Шнайдер вновь поднес к глазам фото Вы хотите сказать, Остин, что это другая девушка?!

— Успокойтесь, мой друг, я пережил нечто подобное, когда впервые увидел эту девушку, — признался Браун.

— Где вы нашли ее? Ведь такое поразительное сходство со знаменитой моделью не могло остаться незамеченным! Или она скрывалась в глухих горах?

— Она недавно прибыла из далекой страны. Живет среди монашек. Репортерам и публике, естественно, не показывается. Это девушка — моя дальняя родственница. Ее зовут Тори. Виктория, — Браун слегка потрепал по плечу все еще находящегося в столбняке Шнайдера.

— Тони! — прошептал он. — Господи, я же все время буду их путать…

Но путать и даже сравнивать девушек Шнайдеру не пришлось, потому что они, поменявшись местами, даже не встретились. А произошло все так. На альпийском горном курорте изысканному обществу несколько раз посчастливилось увидеть роскошную Антонию в компании родителей и друга семьи — доктора Динстлера. Девушка не увлекалась лыжными прогулками, зато подолгу лежала на солнце, меняя сногсшибательные купальники. И что только этим Браунам вздумалось забраться на самую верхотуру! Туда целых полчаса пришлось карабкаться по узким дорожкам машине медицинской помощи, спустившей вниз уже забинтованную, изувеченную красавицу. Доктор Динстлер успел оказать девушке первую помощь и тут же увез ее в свою клинику, находящуюся неподалеку.

На самом деле машина с Антонией, выехав за пределы недосягаемости любопытных взглядов, свернула на трассу, ведущую к австрийской границе. Йохим снял с головы Антонии бинты и ободряюще улыбнулся (если можно так назвать натужное искривление губ):

— Вот и все. Театр окончен и, — да здравствует театр! Скоро я представлю тебя моей двоюродной сестре Изе — настоятельнице монастыря. Думаю матушка Стефания тебе не сразу понравится. В детстве я боялся ее, а она мною демонстративно пренебрегала… Иза своеобразная женщина… Но не это сейчас важно. Главное — это глубоко порядочный человек, не способный нарушить свое слово даже на костре. Она обещала мне «не заметить», что Анна Ковачек не только покрасила волосы, но и несколько изменилась после короткой отлучки «к дяде». Постарайся там просто меньше общаться со всеми. Что совсем не трудно — монашки замкнуты и немногословны. Твоя предшественница вела уединенный образ жизни, общаясь преимущественно со мной… Я думаю, подмену не должны заметить.

— Эта Анна, в самом деле, так похожа на меня? И где же она была все это время, что никто не завопил: «у Антонии Браун есть двойник!» поинтересовалась Тони, вообще-то довольно равнодушная и печальная в последние дни. Перспектива монастырского уединения и вынашивания ребенка явно не вдохновляла ее. Лишь один аргумент помогал сохранить присутствие духа: всего шесть месяцев — и она получит доказательство, которое потом сумеет предъявить ненавистному Лиффи — доказательство того, что ей удалось быть счастливой без него и вопреки его проискам. Всего пол года и все вернется на свои места.

— Анна жила в маленьком городе в другой, мало развитой стране. Там, особенно в провинции, не очень-то в курсе европейской жизни… Анну вообще даже не считали красивой… Обычное платье, грязная грубая обувь, очки… Йохим углубился в мрачные описания, стараясь увильнуть от прямого ответа.

— И оказалось, не смотря ни на что — она вылитая «звезда рекламы»? — не уступала Тони, задетая появлением «дублерши».

— Ну, не такая уж вылитая… Общее сходство есть, а больше и не надо — ведь Брауны подпустят к ней репортеров лишь издали… — успокаивал девушку Йохим. — Зато менее чем через пол года ты станешь мамой, а я… (он чуть было не сказал — дедушкой), а я буду рад позаботиться о новорожденном.

…В одно чудесное мгновение пути их едва не пересеклись: «мерседес» Динстлера ловко увильнул от вынырнувшего с боковой дорожки «вольво» Штеллермана. Артур в сердцах выругал сначала себя, а потом торопливость олуха, сидящего в «мерседесе». Он так боялся не пропустить встречную машину, увозящую Антонию в монастырь, что, как бывает, едва не столкнулся с ней. Он подумал, что нервы его сдали. Было с чего. На заднем сидении его автомобиля дремала девушка — буквальная двойняшкой Антонии. Конечно же, другая пластика и манера говорить, какой-то акцент, но первое впечатление было сногсшибательным: в условленный час к машине Шнайдера подошла сама Тони. Девушка была без вещей, в одном легком коричневом платье и, выполняя инструкции Брауна, Артур набросил ей на плечи дорожное пальто Антонии — светлая легкая ворсовая ткань, свободно падающая складками на манер пончо.