Поцелуй Однажды: Глава Мафии

Петя там один, и отец может его убить. Может быть, изверг осознает, что натворил и поймет, что терять нечего. Это самое страшное. А она тут разлеглась у подъезда.

Фигур становится намного больше, как и звуков. Не может не радовать, что голова трещит от всего этого, потому что теперь голова хотя бы ощущается.

Отблескивают яркие огни, она видит их тени на фигурах. Скорая приехала. Боже, почему она не догадалась вызвать скорую, когда ползла по лестнице? Наверное, потому что перепутала куда ползет и думала, что сможет вернуться к квартире и отбить Петю. Как же глупо представлять, что ползешь вверх, а на самом деле — ползешь вниз.

Напишите кто-нибудь это на ее надгробии.

Но не будет никакого надгробия. Надгробие заказывает кто-то. А здесь заказывать будет некому, как и некому позвонить, если не сумела отбиться от отца. Надо было задушить его, когда повернулся спиной, но у Кира кишка тонка. Кто же хочет стать убийцей.

Теперь изверг убьет Петю.

Огни удваиваются и калейдоскопом кружат по фигурам. Вторая скорая что ли, думает Кира, и время наматывается как вермишель на вилку. Гул, чьи-то руки, невесомость, холод, боль, жар, вода. Спиралью повторяется несколько раз.

Верните визитку, как-то некстати и ясно думает Кира, в мой кардиган.

В тот день Кира отправляется забирать Петю, вместе со скромными пожитками брата — и самым ценным сокровищем: ноутбуком.

Вообще не стоило его обратно к отцу пускать, но Кира, к сожалению, в день эпизода на заводе мыслила неадекватно. Проворонила шанс, а теперь придется напрямую отвоевывать брата.

Первый успех оказывается последним: заранее продуманный план прорваться в квартиру оборачивается удачей, а затем отец звереет.

Кира кое-как отбивается в коридоре — тем более, нападает изверг не в полную силу — пока отец удерживает ручку комнаты Пети. Ибо вот с Петей вдвоем отпрыски смогли бы дать ему реальный отпор.

Сдавшись, Кира прячется в ванной — нужна передышка какая-то и может быть новый план.

Ха!

Новый план.

Как насчет нового отца, или вообще — новой жизни?

— Я собрал вещи урода, так можешь выходить, — внезапно раздается голос папаши за дверью, — убирайтесь отсюда, пока я полицию не вызвал.

Через минут восемь она выглядывает из ванной, потому что, похоже, действительно не соврал. На горизонте папы нет, а возле входа стоят две сумки.

Кира заворачивает в сторону гостиной, и в тот момент, когда она видит связанного Петю, сзади ее прикладывают по голове чем-то серьезным.

Предельно серьезным.

Кровопускающим серьезно.

Хватаясь за межкомнатную дверь, она глупо отмахивается рукой и кричит, когда отец за волосы тащит ее к выходу.

Он беспечно поворачивается спиной, открывая замки и двигая щеколду, и Киры есть шанс нанести удар ответный — потому что она еще что-то соображает и потому что силенки еще есть.

Но она этого не делает.

А он разворачивается и прикладывает ее черепом к вешалке.

Да уж, благородство ей досталось не по папиной линии.

Реальность буквально переворачивается — это, видимо, он выкидывает дочь на лестничную площадку.

Она слышит звуки, мычания что ли? Господи, эти звуки производит она.

Кажется, на ладоне кровь.

Пытаясь сориентироваться для подъёма, Кира куда-то ползет. Нужно оказаться наверху, и Кира старается, но, положа руку на сердце, это больше похоже на полет вниз.

Как бы только разобраться — что есть подниматься, а что есть падать?

— /// —

В таком помещении очнуться — легко поверить, что сон вообще-то не закончивался. Кира протирает глаза, медицинская повязка, оказывается, доходит аж до линии бровей.

Больничная палата обустроена получше многих гостиничных номеров. За окнами вроде пасмурно, а электрический свет горит так ярко, что не понять какое же время суток.

На тумбе находится вода, и после несколько глотков Кира понимает, что чувствует себя вполне сносно.

Даже удается дотопать до двери: халат на ней длинный и закрытый, поэтому можно смело выглядывать наружу.

Больничный коридор из зарубежного кино: опрятный, даже уютный и пахнет нормально. С дивана тут же поднимается широкоплечий мужчина среднего роста, в спортивном костюме и наколками.

Обращается к ней.

Что за…

— Так-с, не выходим. Вам, по-моему, пока вставать нельзя. Сейчас доктора позовем и медсестер.

Он практически подталкивает девушку идти обратно. Ослабленная Кира знает, что через две минуты в любом случае надо будет вернуться в кровать, поэтому минуту-другую устойчивости решает использовать как демонстрацию принципиальности.

— А вы кто вообще?

Он цокает языком, ей-Богу, как с ребенком разговаривает, и даже улыбается ей.

— Заходим-заходим, — открывает он перед Кирой дверь. — Сейчас Главный приедет и все расскажет.

Главный.

Приедет.

Она доходит до кровати как гимнастка по подвесному тросу. Где-то на высоте этажа шестидесятого.

Кто-то позвонил по номеру на визитке, потому что другого объяснения быть не может. И зачем-то ее поместили в частную клинику, и приставили дежурство.

— Мне нужно к моему брату Пете, — медленно проговаривает девушка. — Где мой телефон?