Поцелуй Первым | Король Столицы

Я срываюсь, и на Кулака тоже гляжу. Он напряженно наблюдает за нашей беседой. Каждый шорох отслеживает. Все сканирует, на атомы раскидывает.

Веретено лжи становится невыносимо тяжелым.

— Нет, — качает головой Егор. — Извини, но нет. Он еще, получается, сюда приперся.

Я раздраженно повожу плечами, и, по лицу руками скользя, стараюсь не задевать скулу. Еле на ногах удерживаюсь, когда Егор обходит меня.

Испуганно и виновато гляжу на Васю. Все кончено. Все выплывет наружу.

Пытаюсь глазами ему сказать. Что-то. Но я сама не понимаю что.

Он явно старается оценить обстановку. Обычно Вася хмурится, как способ преодолеть замешательство. Но сейчас выражение на его лице столь напряженное, что любые экспрессии отсутствуют.

К моему ужасу, однокурсник к Кулаку не направляется.

А я уже себя выдала своим поведением. Замкнутый круг. И я в центре. Я сама его нарисовала, и теперь мне его разрывать.

Но Егор поднимается на крыльцо и поворачивается.

— Загродский его фамилия! Дмитрий Загродский, — дико орет он Кулаку. — Он вот только что уехал! Красный Бентли! Прости, Алиса!

Я прислоняюсь к ближайшей машине боком. Хоть на минуту, пожалуйста, отдохнуть. Перевожу опять взгляд на стоящего неподалеку Кулакова.

Наверное, в последний раз смотрю на него так. Сейчас кажется таким смешным, что я собиралась у него выиграть вопрос по спорткомлпексу и детдому. Никто не посмеет по скуле Кулакову давать, а если попробует — то получит ядренее в ответ.

Я все-таки спешу к нему, потому что обязана обьяснится, как бы то ни было.

Но даже не делаю и двух шагов, а он проговаривает.

Медленно, страшно, глухо. Одними низами.

Словно из загробного мира вернулся.

— Тебя ударили.

Он даже не моргает. Его обездвиженность настолько неестественная, что я невольно шаг назад делаю. Потому что его оцепенение сопровождается потемневшим лицом.

Тень на его облике столь реальна, что оттеняет бледные губы и острый белесый кончик шрама, ящурным хвостом тянущийся к отсутствующему уху.

— Тебя ударили.

— Вася, — чащу и чащу, — эта ситуация реально вышла из-под контроля, потому что… так получилось. Я умоляю тебя, не делай выводов сразу. Пожалуйста!

— Тебя кто-то ударил, — говорит он, снова в трансе.

— Это неважно, — я начинаю заикаться, — просто удар, ты не понимаешь…

Он пробуждается, на звуках моего прерывистого голоса. Словно то, что я упомянула удар, делает все сказанное — правдой.

И бросается в сторону машины.

Я бегу за ним, сломя голову.

— Вася! Ты куда? Нет!

Ключ! Ключ-то от автомобиля у меня.

В неистовстве Кулак дергает дверь, и подошвой в железо со всей дури впечатывается.

— Пожалуйста! Выслушай меня! К-куда же ты!

Он выхватывает у меня ключ, даже на миг не взглянув.

Когда бросаюсь за ним, к дверце, Кулаку достаточно одного движения, чтобы отодвинуть меня и захлопнуть водительскую створку.

Я кричу ему, но он газует. Пытаюсь обежать с другой стороны, когда он задний ход дает. Но все бесполезно.

Машина срывается с места неровными колесами, и берет такую скорость, что горожане останавливаются и показывают на нее пальцем.

Глава 26 АЛИСА

Егор уговаривает меня пойти на совещание.

Иду, потому что автоматизировано все делаю.

Ноги переставляю, глазами смотрю, языком говорю. Беседу поддерживаю.

Механизировано мозг воспроизводит что-то очевидно разумное.

В Доме Культуры свет вырубается, и сумасшедшая беготня начинается. Там, оказывается, половину города отключили. Мэр отвлекается, а мы фигней страдаем.

Консультанты-доберманы уже как полнокровные жители Васильков. Витя рыбачит на досуге, а второй консультант — Саша — жену перевез в поселок. Целью собрания большего всего секретарь интересуется. Это тот, у которого школьные каникулы.

Я сейчас все нажитое готова отдать, чтобы телефон у меня появился. Мне почему-то кажется, что мои звонки что-либо исправили.

Когда прошу однокурсника Васю набрать, то гудки долбят мне прямо в виски. Не отвечает.

Даже не представляю сценарии, которые там сейчас могут проигрываться.

На третий час взглядом цепляю место, где Кулаков всегда сидел, и пронизывает меня четкая мысль. Как катана в плоть по маслу заходит.

Если Загродский навредит Васе, я убью его.

Может, я себя защитить не могу. Но я не позволю причинить вред ему. Любой ценой.

Неважно, какой мощный и опытный Кулаков.

Загродский — невероятно влиятельная персона. Катастрофически мстительная. Сумасшедшая по-иному.

Стук и треск открывающейся двери, сопровождающие появление Кулака в конференц-зале, опилками оседает у меня в голове.

На мгновение мне чудится, я ополоумела и вижу то, чего нет.

Насосом легкие его накачиваются, когда он останавливается после входа.

Руки избиты, кляксы засохшей крови припорошены пылью и рябью грязи.

Взмокший, как борец на ринге.

Волосы будто отросли и зачернели больше за пару часов.

В глазах — ртутная вязь ярости, смоляная мгла чертовщины.

Что-то дергается на грузном лице. Не могу отследить что… кажется, не в одном месте.

— Чувак, — шепотом тянет потрясенный Егор.