Поцелуй Первым | Король Столицы

И на Васю менты наручники надевают. Он стоит спокойно, пока они это делают. В полнейшем оцепенении я не могу поверить в то, что вижу.

Почему он не сопротивляется!

— Вася, — на крик срываюсь. — Что происходит? Ч-что?!

— Все нормально будет, — Кулак говорит уверенно, но быстро. — Ты точно в порядке? Алиса, говори мне!

Он оглядывает меня снова и уголки его глаз расслабляются. Сталкиваемся взглядами, и лавой своей меня он глушит. Цепко удерживает взор, словно никогда добровольно не оторвется. Мне кажется, от волнения я только при помощи его взгляда на ногах и удерживаюсь. Один из полицейских вроде как тянет наручники на себя, намекая, что заключенному пора двигаться, но Кулак кременем стоит и с меня глаз не сводит.

Глава 43 АЛИСА

— Да! Ч-что это? Что происходит? Почему с меня сняли наручники?

Я задыхаюсь, словно цемент в легкие загнали, когда Кулак покорно следует за полицейскими по коридору.

— Чистосердечное, пожалуйста! — хлопает в ладоши Петренко. — Можете, когда захочете.

Пока бегу за Васей и конвоем, только тогда доходит смысл слов.

— Что происходит?! — истеричный крик остановить не могу.

Я вклиниваюсь между полицейскими и Кулаком, но меня отесняют. Козленочек пытается мне помочь, но я не понимаю почему он тянет меня за руки. Полицейские чуть притормаживают после того, как Вася кивает одному снизу вверх, и тот делает длинный вдох и взглядом приказывает что-то коллегам.

— Не переживай, маленькая. Ваня и Марат знают, что делать. Иди. — Кулак головой указывает мне на коридор. Стойкий, как кремень. У меня в глазах темнеет.

— Нет! Какое чистосердечное!

— Такое, как должно быть, — самодовольно тянет Петренко откуда-то сбоку. — Что Василий Кулаков убил Матвея Валитова. А вы свободны, Чернышевская, и просьба не кричать.

Ваня меня буквально оттягивает из холла. Упрямо тащит, и откуда у него столько сил?

— Вася! Вася!

Не могу замолчать, потому что видеть подчеркнуто выпрямленную спину удаляющегося Кулака невозможно для моей психики. В мыслях только одна паника тлеет, наверно, я на грани истерического срыва, но неважно вообще! Плевать, ибо я физически не могу осознавать, что здесь происходит!

Подозрительно раскрасневшийся и покачивающийся Петренко грозится меня опять посадить, и Ваня пихает меня к выходу.

— Пошли! Он специально все сделал. Тебе нужно позвонить.

На улице надышаться не могу. Ловлю обеспокоенный взгляд козленочка, но этого недостаточно, чтобы собственное поведение под контроль взять. Он сует мне в руки телефон и ключи от машины.

— Марату нужно перезвонить, он сейчас будет, — талдычит Ваня.

Отходим к машине, даже вид простецкого автомобиля не выводит меня из оцепенения. Набираю безопасника: он уже на подходе, но просит отойти от полицейского участка.

Пока с Ваней приближаемся к фонтану, я задавливаю панику. Ну зачем, зачем он написал чистосердечное! Это же я виновата. Что будет-то теперь.

Ну уж нет, я подобное так не оставлю! Не позволю Вася и больше суток в тюрьме сидеть. Если сейчас не прояснится, пойду обратно и сама сяду.

У фонтана с уродливой статуей столько тачек и мужиков торчит, что не по себе становится. Марат не сразу нас замечает.

— Т-ты знаешь? — запинаюсь я. — Они его посадили. Вместо меня! Он чистосердечное Петренко дал.

Марат морщится и неопределенно кивает. Его руки облачены в странные длинные перчатки, потертые и разношенные.

— Он позвонил областному прокурору, но тот в отпуске оказался. Поэтому день он еще точно посидит, пока выясняют там все.

— Зачем это делать надо было? — возмущаюсь я. Смотрю и на безопасника, и даже на Ваню.

— Лучше он сидеть будет, чем ты! — выдает подросток.

— Цензурно высказаться не могу, — вздыхает Марат. — В целом, лучше на нем обвинение повисит. А сейчас… Думаю, не хотел, чтобы ты там сидела.

— Но ты говоришь уже завтра могут выяснить все с прокурором! Значит, меня выпустили бы через несколько дней.

Марат некоторое время смотрит на меня неподвижно, а потом рукой устало машет.

— Вы с ребенком езжайте домой, сейчас водителя дам. Завтра, крайний срок послезавтра выпустят его.

Если они тут навоображали, что я хоть на сантиметр из Александровки высунусь без Васи, то пусть приготовятся к кровавой битве. Несмотря на то, что Ваня со мной и это стрессовая ситуация для подростка, останемся тут, пока "ситуация" не разрешится.

Как, как он додумался до такого, когда мы имеем дело с Петренко? Там же тупую подлость на каждом шагу ожидать стоит.

— Я — не ребенок, — бурчит Ваня.

Ищу в телефоне адреса гостиниц и хостелов. Руки дрожью заходятся от внезапного чувства голода.

Есть отель через несколько улиц, но сначала подходим к круглосуточной будке, где я собираюсь покупать батончики и снеки. Собираюсь — ключевое слово. Денег-то у меня нет. Мне только телефон в участке вернули. Чудесно.

Ваня вытаскивает из кармана пачку купюр. С опущенным сердцем смотрю на протянутое.

— Он только доллары дал, — поясняет козленочек.

Становится стыдно, что первым делом подумала на воровство. Но то, что Кулак сам дал деньги Ване, не может удивления не вызывать.