Поцелуй победителя

Даже если бы Арин не знал, как неприятно Кестрель входить в особняк, построенный для губернатора при валорианцах, от него не укрылось то, как напряглись ее плечи и как рука потянулась к кинжалу на бедре. Кестрель чуть не зарычала на Рошара, когда принц предложил ей хотя бы на одну ночь забыть о варварском обычае открыто носить оружие.

Арин бросил на него предостерегающий взгляд. Принц сделал вид, что искренне не понимает, в чем дело, повернулся и зашагал дальше, чуть впереди них, в сопровождении тигра-подростка. Зверь был удивительно покорным, даже учитывая, что его с самого детства воспитывали люди. Он то и дело терся головой о руку Рошара, будто обычный домашний кот. Тигр ступал твердо, лопатки под полосатой шкурой при каждом шаге ходили ходуном. Арин чувствовал, хоть и не знал, как назвать, то, что заставляло всех, включая, судя по всему, и животных, следовать за принцем. Наверное, спроси его Арин об этом прямо, Рошар бы сказал, что его гэрранский друг и сам не лишен этого качества. Отчего-то эта мысль больно кольнула.

Странное чувство, Арину казалось, будто от него во все стороны тянутся нити. Будто рыбацкие лески, которые подергиваются то с одной стороны, то с другой, когда за крючки цеплялось внимание окружающих. Порой люди не осмеливались посмотреть Арину в глаза, а когда все же встречались с ним взглядом, то превращались в рыб, которые не могут вдохнуть, внезапно оказавшись над водой. Арину не нравилось такое отношение, но он понимал, что с этим ничего не поделаешь.

Рошар с тигром скрылись за дверями особняка, и Кестрель с Арином остались на тропинке вдвоем. Кестрель замерла в напряженной позе. Под ее изящными туфельками хрустнул гравий. Поначалу Кестрель аккуратно придерживала пышные юбки, чтобы не наступить на край платья, но сейчас ее пальцы невольно смяли ткань цвета зеленого шторма, сжавшись в кулаки.

— Мне жаль, — произнес Арин, догадываясь, что вывело ее из равновесия: воспоминание о Зимнем восстании. Смерть ее друзей, обман Арина, залы губернаторского особняка, заваленные трупами.

Кестрель прищурилась:

— В глубине души ты не жалеешь об этом.

Ему нечего было возразить. Но Кестрель быстро смягчилась:

— Я тоже не без греха. Мне приходилось совершать поступки, о которых я жалею — и в то же время нет. — Она выпустила юбку и коснулась тыльной стороны его руки тремя пальцами.

На мгновение Арин забыл, где они и о чем говорят. Удивительно, что столь легкое прикосновение показалось ему нежнейшей лаской, на которую мгновенно отозвалось все его тело. В глазах Кестрель зажглись веселые огоньки.

— Давай вернемся, — предложил он и скользнул рукой под ее распущенные волосы, проведя большим пальцем по шее Кестрель и почувствовав, как бьется пульс.

Она смотрела на него уже иначе. Веселье сменилось удовольствием.

— Давай не пойдем туда.

— Арин. — Она вздохнула. — Мы обязаны присутствовать. — Приоткрывшиеся было губы снова сжались в тонкую линию.

— Что еще тебя тревожит?

— Королева и словом с тобой не обменялась.

— Ну… — произнес Арин. Он тоже беспокоился, перебирая в уме возможные причины молчания Иниши.

— И все дакраны как-то слишком тихо себя ведут.

— Про Рошара этого не скажешь.

— Нет, он тоже. Говорит он много, но все по пустякам.

Арин помедлил.

— Я верю в наш союз.

— Хотелось бы и мне верить.

Он предложил Кестрель опереться на свою руку. Они вошли в дом.

Все четверо заняли места за столом на помосте, специально сооруженном в обеденной зале. Арин и королева сидели по центру, Кестрель и Рошар по бокам от них. Принц умудрился расположить их так, как хотел он, причем сотни людей, которые уже были в зале, не заметили его вмешательства. Королева искоса посмотрела на Арина. Ее черные глаза ничего не выдавали. Она не сказала ни слова и больше ни разу на него не взглянула.

Рошар, у ног которого свернулся тигр, почти не ел, пока подавали первые блюда, предпочитая потягивать свой любимый дакранский ликер. Хотя фигура королевы почти скрывала Рошара от глаз Арина, он заметил, как пальцы принца время от времени нервно стискивают бокал. Его рука подрагивала.

— Братец, — сказала королева, словно подначивая его.

— Оставь меня в покое. — Он налил себе еще.

Когда внесли главное блюдо (в том числе, заметил Арин со смесью раздражения и веселья, столь сложное в приготовлении мясо для тигра на отдельной тарелке), Рошар встал, слегка пошатываясь. Все в зале притихли. Принц окинул взглядом лица гэррани и дакранов.

— Народ ста богов, — начал он, употребив древнее гэрранское выражение; Арин удивился, что Рошару оно известно. — Кто ваш предводитель?

Все наперебой стали выкрикивать имя Арина. Его повторили так много раз, что оно вдруг показалось чужим.

— Вы доверите ему свою страну?

«Да!»

— Готовы ли вы сказать, что Гэрран принадлежит ему?

«Да!»

Испуг внезапным холодком пробежал вдоль позвоночника Арина. Рошар поднял руку, усмиряя ревущую толпу, и Арин вспомнил Плута, которому так нравилась роль распорядителя аукциона. В горле встал ком, твердый, как камень. Кестрель сжала его руку, но Арину показалось, будто он перенесся куда-то далеко.