Поцелуй русалки (ЛП)

— Понадобиться тысячи людей, чтобы заселить остров, — сказал Иоганн.

— Вот это, в действительности, не сложно, — заявила Марфа в своей рассудительной манере. — Достаточно его приказа, как солдаты, дворяне и обыватели тронутся в путь, хотят они того или нет. Царь приказывает, они повинуются. И камни для своих домов они должны будут, по всей видимости, привезти с собой.

Михаэль кивнул.

— Говорят, что он придумал обязать всех состоятельных горожан здесь в Петербурге построить второй дом. Кто владеет больше, чем пятью сотнями мужиков, должен строить даже двухэтажный. На каждый выделяется надел, — добавил Зунд и улыбнулся. — Им придется обосноваться на левом берегу Невы. Дома велено возводить в английском стиле. Думается, когда царь перестроит свою страну, в России больше не останется ничего русского. Церкви, как в Риме, каналы, как в Амстердаме, — он засмеялся. — Но по мне это хорошо. Я буду чувствовать себя здесь, как дома.

Иоганн рассматривал эскизы, маленькие квадраты и прямоугольники, предназначенные для земельных наделов. Здесь Петр планировал построить дома для тех, кому хотел приказать переехать из Москвы в Петербург, чтобы расположить их, как шахматные фигуры, на им же самим придуманной шахматной доске. Но шахматную доску нарисованная карта города не напоминала, особенно если смотреть на схему большого Васильевского острова. Совершенно прямые, параллельные улицы тянулись через весь остров. С северной стороны запланирован огромный сад. По прообразу Амстердама он должен стать великолепным городом на воде с сетью каналов, которые прокладывали в земле голландские строители и водопроводчики.

— Как дела на острове? — поинтересовался Михаэль.

Зунд пожал плечами.

— В принципе, хорошо, — вздохнул он. — Но князь Меньшиков недоволен генеральным архитектором Жан-Батист Леблоном. Каждый день между ними происходят интриги и склоки… Я полагаюсь на твой язык, Михаэль. Если б Меньшиков не был лучшим другом царя, я бы с чистой совестью столкнул его в один из каналов. Он всегда все знает лучше строителей. Но об этих двух не нам беспокоиться. Сделай каркас для Трезини, а там посмотрим, — он заговорщицки наклонился вперед. — Для тебя хорошо, получить этот заказ. Дурная слава здесь приходит быстро!

Лоб Михаэля пересекли гневные морщины.

— О чем ты говоришь? — рявкнул он. — Не за кем из нас не тянется дурная слава.

— Он имеет в виду слухи о покойнице, — вмешался Иоганн.

Карстен Зунд удивленно посмотрел на него.

— Так оно и есть, — подтвердил он. — Это правда, что она умерла в вашей мастерской? Говорят, она была уродкой?

— Чушь! — рассвирепел Михаэль. — Кто это говорит?

— Только слухи, Михаэль. Среди грузчиков гуляют рассказы, что у умершей девушки вместо рук были плавники. Один даже захотел увидеть, как она побежит обратно к Неве, из которой вышла.

— Суеверная болтовня, — бросила Марфа.

— Я думаю, она была аристократкой, — тихо промолвил Иоганн.

Три пары ошеломленных глаз уставились на него.

Марфа резко тряхнула головой и перекрестилась.

— Не вмешивайся, Иоганн, слышишь? — прошипела она. — Дережев сказал, что она крестьянская девушка. Оставь это.

— Почему? — возразил Иоганн. — Вас никогда не интересовала правда?

— Делать надо то, что приказал Дережев, — нетерпящим возражения тоном ответил Михаэль.

Карстен Зунд смотрел на Иоганна с возрастающим интересом.

— А он не глуп, твой племянник, — обратился он к Михаэлю, затем растянул в улыбке жирные губы и сделал еще глоток. — Крестьяне твердо придерживаются версии рабочих верфи. На кладбище они совершили русалий обряд, зажгли свечи и провели поминальное богослужение. Это должно удержать русалку от причинения несчастья на земле. Тем не менее, будьте осторожны. Кто-то пытается натравить их на иностранцев. Также ходят слухи об убийстве.

***