Поцелуй с разбега!

– Жизнь очень грустная и гнусная штука. – Филипп понимающе приобнял Верочку и неопределенно мотнул головой куда-то вверх, под своды тоннеля, где болтались старые потрескавшиеся плафоны. – Но иногда там, наверху, нам дают шанс найти свою половинку.

Вера замерла. Сердце натянулось тонкой нитью, которую могло сейчас разорвать от счастья легким прикосновением долгожданных слов. Но ничего не произошло. Филипп подтолкнул ее в сторону эскалатора, и они вновь влились в бурлящую реку пассажиров подземки. Фраза осталась недосказанной, оставив Верочку балансировать на краю обрыва, под которым расстилались райские долины. Хрупкая грань между позитивом и негативом звенела от напряжения: она могла плавно спуститься в этот рай на крыльях любви, или шмякнуться со всей дури, как перезрелая слива.

Чем ближе они подходили к Верочкиному дому, тем тяжелее становилось у девушки на душе. Филипп, еще не знавший, что у ближайшей грязно-серой пятиэтажки оборвется их романтическая прогулка, веселил Верочку интернетовскими приколами, обильно пересылаемыми ежедневно на его почту друзьями и знакомыми. Вся ответственность ложилась на притихшую спутницу, в бешеном темпе просчитывавшую возможные варианты расставания. Их было больше, чем иголок на елке, поэтому Верочка малодушно спихнула ответственность на кавалера, перебив его веселье:

– Ну вот. Пришли.

В конце концов, решения должен принимать мужчина. С другой стороны, нельзя же доверить ему столь ответственное дело, не направив в нужную сторону. Лодка тоже должна плыть, а не тонуть, но только от доброй воли и желания пассажиров зависит, заткнуть пробоину в днище или надеяться, что она сама зарастет. Когда-нибудь, определенно, зарастет, но к тому времени лодка должна будет провести на дне лет сто. Поэтому Верочка все-таки слегка помогла растерявшемуся Филиппу, неопределенно улыбнувшись и вздохнув, демонстрируя некоторую грусть и нежелание расставаться.

Снежинки застревали в его длинных ресницах, создавая празднично-новогоднее томление в груди разволновавшейся Веры. Редкие прохожие спешили мимо, не замечая, как совсем рядом рождается большое и светлое чувство. Только один угрюмый дядька с интересом мазнул глазами по застывшей парочке, прикуривая у останков телефонной будки. Наличие зрителя сбило Веру с нужной волны, и она нетерпеливо переступила с ноги на ногу – холод примораживал инстинкты и мешал полету мечты.

– Я рад, что теперь мы вместе, – довольно буднично сообщил Филипп. Фраза эта совершенно не вязалась с его неординарной внешностью, предполагавшей способность более витиевато объясняться с дамами. Кроме того, смысл сказанного терялся в тумане: то ли он имел в виду работу и, соответственно, ежедневные встречи и тесное сотрудничество, то ли это было предложение чего-то большего, завуалированное под волевое мужское решение. Вера знала, что если не выяснит все немедленно, то, во-первых, промучается всю ночь, придумывая подходящие трактовки высказывания, а во-вторых, потом уже вряд ли решится вернуться к разговору. Жить с ощущением недоумения и недосказанности она категорически не желала.

– В смысле? – Вера недоуменно дернула плечиком и подняла бровь.

– В прямом. – Филипп тоже поднял бровь, изображая намек на что-то. Скорее всего, он и сам не знал, на что именно намекал в данный момент, но основная задача – огорошить Веру, побудив к объяснениям, была достигнута. Все-таки расставание с Алиной, которая в одностороннем порядке решила его судьбу, слишком больно ударило по самолюбию, навсегда поселив в душе Филиппа страх быть униженным. Поэтому предлагать что-то, рискуя нарваться на насмешку или отказ, он не планировал. Девушка должна была сама сформулировать тактику дальнейшего общения и озвучить ее. То есть, как опытный спортсмен, Филипп не желал прокладывать лыжню, предпочитая идти по проторенной дорожке. Если маршрут не устроит, то всегда можно свернуть. Это проще, чем получать в спину тычки лыжной палкой и слышать окрики, чувствуя себя конем в упряжке.

Интуитивно Верочка хотела того же, поэтому беседа зашла в тупик.

Поулыбавшись и поозиравшись вокруг с преувеличенным вниманием, она вдруг поняла, что сейчас последует прощание, которое, вполне возможно, станет роковым, и зарождающиеся отношения перерастут в дружбу, а совсем не в то, на что она рассчитывала. Как это всегда происходит в жизни, мужской инфантилизм перевесил женскую дипломатию, и Верочка вынуждена была решиться на очередной книксен в сторону бездействовавшего Филиппа:

– У меня такое чувство, что мы уже давно знакомы…

Получилось излишне откровенно и заманивающее, поэтому она тут же добавила:

– Может, мы раньше где-то встречались?

Подразумевались немедленные ответные заверения кавалера в том, что такого быть не могло, иначе он ни за что на свете не забыл бы ее восхитительный образ. Но Филипп не оправдал надежд:

– Ну, раз ты меня не помнишь, значит, не встречались.