Поцелуй шипов (ЛП)

Всё же мы собрались здесь, чтобы обсудить события прошлой ночи. Колин, незадолго до восхода солнца, вернул меня домой. Когда я проснулась из моего, похожего на кому сна, туповатая и дезориентированная, как после наркоза, мы уже находились на обратном пути. Не смотря на мой ступор, в голове крутилась лишь одна мысль: будет ли скорпион ещё там? Или он уже опять куда-то уполз, как любил делать на рассвете? Меня успокаивало то, что я сосредоточилась лишь на этой мелочи. Но я опоздала. Его уже и след простыл. Всё же я сразу легла в постель, где чувствовала себя хотя и одиноко, но могла до некоторой степени оправиться от мытарств ночи и ждала, пока другие проснуться.

В нашем уговоре с Колином, к счастью, ничего не изменилось; сегодня вечером мы вместе поедем в Пьетрапаолу, чтобы лучше присмотреться к Анжело. Но мой вчерашний взгляд был уже достаточно точным, чтобы знать, что между Анжело и Месут Озилем столько же общего, сколько между сметаной и огурцом.

- Да! - настаивала Джианна, касаясь пальцем его глаз. - Я же не говорю, что он такой же красивый, как Анжело, хотя и красивый - да, да, Эли! Во всяком случае для футболиста! Но его глаза выглядят так, будто нарисованные. Так же, как у Анжело.

- У Озиля выпученные глаза, - ответила я критично. - Настоящие выпученные глаза. А глаза Анжело не выпученные.

- О, Эли, - вздохнула Джианна и сдалась. - Абстракция это не для тебя, верно? Конечно у Анжело не выпученные глаза, но с ним тоже самое что и с Озилем. Мне всё время хочется посмотреть в них, потому что в этих глазах что-то по-другому, они привязывают. И я считаю, что у обоих они выглядят так, будто их кто-то нарисовал ... У людей на самом деле глаза не такие ...

- Анжело и не человек. Он Мар.

- Правильно. - Джианна вздохнула ещё раз. Моё разоблачение за завтраком она приняла спокойно, по крайней мере внешне. Но можно было отчётливо прочитать облегчение в её глазах, когда я на одном дыхание объявила, что Колин и я поедим в Пиано-бар одни, чтобы поближе рассмотреть Анжело. Это были условия Колина. Он не хотел втягивать в это остальных.

Паулю это совсем не понравилось. Он не хотел, чтобы его снова осудили на бездействие, а ещё меньше он хотел, чтобы я ехала одна с Маром, встречаться с другим Маром. Тильманн тоже громко проворчал, хотя у него было назначено свидание с итальянкой. Они собирались на дискотеку. А также он всё ещё таил на меня злобу. Но оба быстро успокоились, когда я предложила им обговорить это лично с Колином. Им не хотелось дискутировать с ним, точно так же, как и мне.

Моё похищение никого не заинтересовало; Колин видимо рассказал им, что хочет провести одну ночь со мной наедине, что, по моему мнению, было очень приукрашенное описание того, что случилось в лесу, но по сути верное. То, что я увижу вечером Анжело, было для меня соломинкой, в которой я отчаянно нуждалась и за которую ухвачусь. Он делал всё проще, я чувствовала себя даже почти окрылённой, когда думала об этом и не чувствовала страха. Колин ведь будет рядом.

Я снова подняла взгляд на Джианну, задумчиво мешающую фарш, её взгляд где-то далеко.

- Он вовсе не кажется мне Маром. Я имею в виду, да, он красив, исключительно красив, юношеская красота, но ... - Она постучала ложкой по краю сковороды. - Я не хочу обидеть тебя и тем более Колина, но рядом с Колином я чувствую себя более жутко, чем, когда Анжело бренчит на пианино. Может быть это цвета? Голубоглазый блондин? - размышляла она. - Нет, Францёз тоже голубоглазый блондин. Или это музыка? Музыка может на многое повлиять. Я-то это знаю. Во всяком случае будьте осторожны, хорошо?

Я послушно кивнула.

Время до вечера тянулось в два раза дольше, чем обычно. Во время сиесты я не находила покоя и ворочались туда-сюда. Я не знала, что больше вводило меня в радостное возбуждение - мысль о том, что я иду на свидание с Колином, как и должна делать настоящая парочка или представление о том, что снова увижу Анжело и наконец-то выясню что-то о местонахождение отца. Что бы это не было, об этом я не хотела сейчас фантазировать. Но я чувствовала себя ближе к нему, чем на протяжение всех этих месяцев. Да, я чувствовала оптимизм, стакан был, в виде исключения, наполовину полным, а не наполовину пустым, для меня совершенно незнакомая перспектива. Но благодарность за то, что я выжила, всё ещё наполняла меня позитивной энергией, даже если ночной разговор снедал изнутри. Но он дал мне время, так же, как вчера другие. Это даже в его интересах, чтобы я не слишком торопилась.

После сиесты я несколько раз далеко заплывала, как всегда единственный человек, плавающий за пределами береговой зоны, потому что я всегда подкарауливала благоприятную возможность, окунуться без других в глубины. Только так я могла спокойно наблюдать за медузами или полежать на воде, руки и ноги в прохладе, лицо в тепле, яркий свет на моих закрытых веках. Это подпитывало меня.