Поцелуй шипов (ЛП)

Я испугалась лишь совсем чуть-чуть, когда вновь начала мечтать об Анжело. Мечты вернулись сами собой, не сердитые, а полные раскаяния и умоляющие. Как только я закрывала глаза, то видела его и тосковала - глубоко укоренившаяся, истощающая тоска, сопровождающая меня уже несколько лет, присущая мне, как непослушные волосы и мои тысячи маленьких и больших страхов. Я никогда не смогу победить её, да и больше не хотела побеждать. В конце концов мне нельзя строить планы, мне ... нельзя ...

- Нет! - разбудила я себя слабым, дрожащим голосом. - Нет, Эли!

Стоит ли допускать эти чувства, позволить, чтобы они у меня были? Но я не хотела забывать, ни в коем случае! А это противоречило само себе ... А что с Колином? Колин, который только что снова чуть не затерялся в памяти - он ведь должен узнать, что происходило на протяжение всех этих лет, что мой отец мёртв, он должен помочь мне сохранить воспоминания ... Но прежде всего мне нужно попросить у него прощение. Я должна извинится, даже если это подвергнет опасности мою жизнь, а также мою смертность, потому что Анжело сможет прочитать всё в моём уме. Я должна пойти к нему. Скорее всего я всё равно умру и потеряю его, и если это случится, то хочу, по крайней мере, ещё в последний раз увидеть его.

Опасность слишком велика, что я поддамся этим чувствам, не сказав Колину, как сожалею, что причинила ему такую боль. Хотя я не знала точно, в чём виновата, потому что не изменяла ему, но вина была, я чувствовала её в моём флегматично бьющемся сердце, как колючку, залезшую под кожу и болезненно пульсирующую там, хотя её больше не было видно.

Но боль становилась всё более несущественной, чем дальше мы продвигались в открытое море, оставляя Санторини позади. Я потеряла счёт времени, в то время как дремала под палящим солнцем и лишь с закрытыми веками вскользь отметила, как после длинного, жаркого полудня наступила ночь и в конце концов стало светать и начался новый день. Только в конце дня, незадолго до прибытия в порт Кариати, я на один крошечный момент вспомнила, почему нахожусь здесь и провела ладонью по планке катера, чтобы вогнать в пальцы занозы, которые должны напоминать мне о том, что я должна сделать: поехать в горы, найти пещеру Колина, сказать ему, как мне жаль, только это одно предложение, возможно подчеркнув его одним нежным жестом. Если мне ещё можно прикасаться к нему, если он вообще ещё посмотрит на меня. Если я ещё существую для него.

Не успела я сойти, как катер тут же развернулся и выехал в открытое море. Теперь я была отверженной, стояла на самом верху в списке смертников, поэтому не имело значения, украду я машину или нет. Я просто украла. Это было легче, чем я думала; заржавевший пикап стоял с заведённым двигателем на причале, в то время как водитель, в нескольких метрах от него, разговаривал, размахивая руками, с группой рыбаков. Я залезла на сиденье, опустила ручной тормоз, нажала на газ и умчалась из порта, виляя и визжа колёсами. В зеркало заднего вида я ещё увидела, как мужчина развернулся и что-то выкрикивая, попытался последовать за мной, но отстал уже на следующем углу улицы.

Я воспользовалась самым первым поворотом, ведущим от моря в горы, хотя не знала, была ли это та дорога, по которой ехал Колин. Я не хотела, чтобы меня преследовали, не хотела навести на мой след Карабинеров, а чем хуже асфальтированы дороги, тем меньше они будут думать, что я поехала по ним.

Совсем не ориентируясь, я преодолевала узкие повороты, поднимаясь всё выше; иногда у меня ещё получалось увернуться от выбоин и камней, иногда из-за них машину заносило, вырывая из вспотевших рук руль.

Но это была не самая большая опасность - самая большая опасность - это сам лес. Сначала я учуяла запах, потом увидела: он горел. Горел не ярким пламенем и не везде, но дым становился всё гуще, и в стороне от дороги, в зарослях, мерцали ярко-красные языки. Небольшие, ограниченные очаги пожара, которые, как только ветер возобновится, могут быстро распространится. Они уже сами производили горячие, наполненные сажей порывы ветра, чьё удушливое дыхание покрыло лобовое стекло автомобиля сальной плёнкой и щипало глаза.

После следующего поворота я потеряла контроль. Автомобиль подпрыгнул из-за следующей выбоины и ревя, перевернулся на бок, так что метал кузова с пронзительным визгом заскользил по асфальту. Я подняла руки к лицу, защищая его, это всё, что я могла сделать. Страха я не испытывала. Перед самым склоном автомобиль в последнюю секунду остановился. Кашляя, я выбила разбитое лобовое стекло и вылезла наружу; чудесным образом я, не считая шишки на виске, осталась невредимой.

Двигатель всё ещё ревел, а колёса крутились, также слева и справа от меня возносилось пение огня, сопровождаемое зловещим шумом жара в вершинах елей - жуткий концерт, к которому мне хотелось присоединить и мой крик. Да, я позову Колина, это я твёрдо решила, но так сильно раскашлялась, что мой голос каждый раз, когда я хотела использовать его, отказывался подчиняться. Я кричала безмолвно, самое большее тяжело дышала и стонала.