Поцелуй шипов (ЛП)

- Где? - спросил Анжело и заиграл замедленные, неторопливые конечные такты. Я чуть не расплакалась, когда замер последний тон. Хотела услышать песню ещё раз.

- Наверху на плато Сила.

- На плато Сила?

- Да. В деревне, в которой ты в первый раз поймал меня, и мы в первый раз были вместе - одни. Пусть это случиться там.

- Но там пожар ... Лес горит.

- Я знаю. – Я, хрустя, разжевала остальной леденец, не чувствуя никакого вкуса. Только сладость, больше ничего. - Но не везде. Выше деревни есть луг, там, где паслись козы. Там я буду тебя ждать, во второй половине дня, в самую жару. Хочу почувствовать солнце на коже.

Он взял одну прядь моих волос, поднёс к губам и поцеловал. - зрелище, которое я никогда не хотела забыть.

- Я буду там.

- Я встречу тебя.

Он кивнул.

- Тогда на том и порешим. Он причинил тебе боль? - Он указал на ранения на моём лице. Жар огня посодействовал тому, что раны и порезы, которые я получила, когда свалилась на острые камни на Санторини, снова открылись.

- Колин? - Я холодно рассмеялась. - Он никогда не осмелится, он ведь поклялся больше не трогать меня. Я во время землетрясения споткнулась и упала.

- Значит однажды он причинил тебе боль.

- Это теперь не имеет значения. Теперь всё равно. - Я выбросила обгрызанную палочку от леденца в сад и стряхнула несколько крошечных камешков с волос Анжело. Его щёки тоже были покрыты пылью, серый на сером, только глаза святились ярко и ясно, как всегда. - Скоро уже больше никто не сможет причинить мне боль. Тебе нужно идти, не так ли?

Вместо ответа, он встал, прошёл через салон и по лестнице наверх, некоторые ступеньки которой тоже сломались. Перила свисали вниз, как окаменевшая лиана. Я последовала за ним до его спальни, где он снял свою пыльную рубашку через голову и раздумывая встал перед открытым шкафом, не зная, что выбрать для своей ночной вылазки. Я прислонилась к дверному косяку и наблюдала за тем, как он выбирает. Иметь возможность находится рядом, когда он готовится к охоте, дало мне глубокое удовлетворение

- Извини пожалуйста, кстати ..., - сказал он небрежно и выбрал светлую рубашку в клеточку. Светло-голубую. Слишком быстро он одел её. Мне ещё так хотелось смотреть на него, гладить взглядами его голую, словно у ребёнка шелковистую кожу. - Я ещё не убрался.

- Я была здесь, когда это случилось и испугалась. Поэтому больше не вернулась.

- Ах, думаю он не обрушиться. А если обрушится, то есть и другие красивые дома.

Нет, он обрушится, это я знала. И эта мысль заставила грусть внутри вновь сдавить мне сердце, так что я начала задыхаться. Скоро всё закончится, навсегда. Только ещё один день и одна ночь.

Когда мы молча попрощались друг с другом, мне не захотелось целовать его. Я только хотела положить руку на его щёку, чтобы понять, что вижу перед собой. Что он желает подарить мне то, что другие никогда не смогли бы дать. Но не положила.

Прежде чем залезть в свою блестящую, красную Альфа Ромео и завести мотор, он прикоснулся кончиками пальцев к моему плечу. Я осталась одна, каждый вздох приносил мучение, доводя до моего сознание мою смертность.

И напоминающее, что что-то должно измениться.

Что-то должно измениться.

Я оставлю смерть позади.

Доказательство доверия

Я оказалась права. Они больше не любят меня. Они ушли. Я растерянно сидела на широкой двуспальной кровати с балдахином в спальне, совершенно здесь неуместная, и гладила аккуратно застеленную, белоснежную простынь.

Ставни закрыты, шкафы и выдвижные ящики пустые, пол образцово подметён. На кухне тоже самое. Кто-то выкинул испортившуюся губку, лежавшую в раковине, избавился от мусора и убрался в холодильнике; ничего больше не плесневело и не портилось, но запасов было мало. Несколько банок варенья, сливочное масло, мёд, сок и тостовый хлеб; ничего, что могло бы быстро испортиться. Чаша с фруктами пустая. Тонкий, чёрный след термитов тянулся от входной двери через коридор до заднего входа. Насекомые ничего не могли найти. Они искали впустую.

Хотя я хотела лечь и помечтать, а эта комната отныне могла стать моей, я не осмелилась опуститься на этот мягкий матрас. Я только опёрлась на него рукой, запрокинула голову и посмотрела наверх, где надо мной был натянут балдахин, светлый парус в искусственной темноте, которая была создана уже много дней назад для того, чтобы не впускать жару. Они давно уехали.

Но сейчас ночь. Я открыла окно, распахнула ставни и выглянула в сад. Конский навоз вывезли. В поилке ещё была вода, не много, может быть высотой в два дюйма. Кормушка пустая, но в сарае я увидела ещё пол тюка сена. Помидоры возле забора не собирали уже несколько дней. Некоторые упали на землю и лопнули. Крошечные жучки копошились в их сладкой мякоти.