Поцелуй шипов

— О Гриша, какой же ты мачо. — Я вытерла небольшую, горячую слезинку с уголка глаза, слеза разочарования, как я поняла. Это письмо безусловно не вызвало немедленной потребности броситься домой и написать ответ. Скорее оно поспособствовало такому ощущению, будто предназначалось для того, чтобы закрыть мне рот.

Да, бывшая девушка Гриши правильно это сформулировала, хотя именно то, чего ей теперь не хватало, она подсознательно в нём боялась: с Гриши были сняты чары. Магия исчезла. Но он снова глубоко и крепко спал, видел сны (даже обо мне) и нашёл девушку, первую, которая познакомилась с ним таким, какой он есть на самом деле, после того, как Анжело, так много лет назад, повлиял на него. Я его освободила.

Признаюсь, я надеялась на другие строчки, что-то более личное, более прочувствованное, более зрелое. Но это сделало бы мою жизнь ещё сложнее, а не упростило бы её. Гриша сохранит свой особенный смысл для меня, но это письмо только подтвердило то, что я уже почувствовала на Санторини. Мы никогда не будем близки. Я знала о нашей тайне и останусь с ней одна. Не было смысла рассказывать ему о ней.

В состояние ли я теперь открыть также и папино письмо? Когда-то мне придётся открыть, и скорее всего мне оставалась всего пара дней. Скоро Джианна и Пауль начнут давить на меня и уговаривать поехать домой. То, что они уже давно хотели вернуться в Германию, я не только видела по ним; я это знала. Здесь скучно. И я откладываю что-то, что не могу изменить. Мои деньги почти что закончились; даже если я останусь здесь одна, то продержусь на плову не дольше, чем две три недели.

Я вдавила ноги в тёплый песок и стала ждать, пока моё сердце забьётся спокойнее. Потом открыла и папин конверт. Прочитать его письмо не должно причинить боли больше, чем осознать то факт, что Анжело был его убийцей. И я должна наконец сделать это, не то никогда больше не наберусь смелости.

Я опешила, когда заметила, что в конверте находится два листа, один плотно исписанный, видимо настоящее письмо, и чёрно-белая копия проклятой карты Европы. На неё я сначала и обратила внимание, потому что она показалась мне более безобидной и на ней тоже выделялись обозначенные от руки знаки. На самом деле на этой карте не хватало жирного креста на южной Италии.

Однако я не затаила обиду на Тильманна за его попытку повлиять на меня. Мы в любом случае поехали бы в Италию. Это я знала настолько точно, как пить дать. Он просто недостаточно хорошо меня знал. Я была выносливее, чем он думал. А если бы я не выбрала Италию, то Анжело скорее всего вживил бы в мои сны такую изнывающую тоску по путешествию в Италию, что я всё-таки когда-нибудь предприняла бы путешествие и попала прямо в его сети. Возможно он даже так и сделал. Он хотел покончить со мной на своей территории.

Но почему папа приложил копию карты к письму? Я повернула её, чтобы прочитать, что он написал.

И ещё одна приписка: меня мучает опасение, что ты разорвала оригинал или сожгла, после того, как посетила некоторые места, обозначенные на карте, и не нашла там ни одного, даже крошечного Мара. Ах, Элиза, конечно же кресты не отмечают территории, где живут Мары (по крайней мере я на это надеюсь!). Каким бы я был отцом, если бы послал тебя на погибель? Их в любом случае намного, намного меньше, чем ты могла бы подумать, и почти ни у кого из них нет постоянного места обитания. Нет, кресты отмечают места, в которых есть особенное очарование и о которых я надеюсь, что ты посетишь их одно за другим, и перед лицом их красоты поймёшь, что действительно важно в жизни. Я сам понял это слишком поздно. Ты и твой брат найдёте в этих местах свет, в котором я всегда вам препятствовал.

Думайте обо мне, когда будете ими наслаждаться.