Расколовшаяся Луна

Беттина Белитц РАСКОЛОВШАЯСЯ ЛУНА

Пролог

Я как море.

Я поднимусь над тобой и обниму тебя со всех сторон. Мне нужно только дождаться подходящего момента и потом сделать это. Когда те мосты будут разрушены, которые ты раньше так уверенно, погрузившись в грёзы, пересекала.

Тогда ты увидишь во мне свое спасение, поблагодаришь судьбу за то, что я пришёл. Ты будешь уступать, всегда, когда будешь мне нужна. А нужна ты мне будешь часто, так часто, что ты начнёшь верить в то, что не можешь больше существовать без меня. Потому что я буду кормить тебя.

Я буду видеть тебя, прежде чем ты будешь видеть меня. Только иди ко мне, в водный мир. Здесь никого нет, кроме нас. Мы будем очень близки друг к другу.

И даже в твоих самых глубоких снах я никогда не оставлю тебя.

Часть Первая — Уныние

Глава 1 Предчувствия

— В этот раз все по-другому.

Хотя я лежала без сна в течение нескольких часов и слышала каждый из маминых шагов, и уже давно ждала эти слова, страх прокрался до самых костей. Мое сердце вдруг начало очень сильно биться, и внезапная тошнота свела живот судорогой. Для этого момента я разработала стратегии, придумала умные аргументы, работала над уверенным выражением лица. Но пережить это было чем-то совершенно иным, чем я думала.

Я осталась неподвижно лежать, глаза закрыты. Папы не было. Он исчез. И уже довольно давно. Пару недель — да, так случалось время от времени. Но сейчас мы с самого Нового года от него ничего не слышали. Единственное, что мы знали о его местонахождении, было его последнее место пребывания. Рим. Предположительно Рим.

Рим звучал безобидно. Но ситуация не была безобидной. Мама и я знали об этом. Так как папа из Рима хотел отправиться на юг страны, чтобы «выяснить вещи». На юге жила Тесса. А Тесса была абсолютной противоположностью безобидного.

Но до этой штормовой ночи никто из нас не отважился сказать это вслух. В первые дни после папиного последнего сообщения я думала об этом, но потом отклонила эту идею: как бы разговоры помогли? Никак. Мы не могли дозвониться до него. То, что теперь мама нарушила молчание, казалось мне пренебрежением негласным соглашением. Это чувствовалось почти как предательство.

— Эли, я знаю, что ты не спишь.

Раздраженно я поднялась.

— Черт, мама, мы оба это знаем. Иногда он исчезает. И возвращается, как правило, как раз тогда, когда мы этого не ожидаем. Не так ли?

Буря заставила дребезжать жалюзи и послала яростный шквал ветра по крыше, как раз над моею кроватью. Загремело в стропилах.

Автоматически мы подняли глаза и посмотрели на потолок. Мама тихо вздохнула:

— Может быть, раньше так всегда и было. Но это в первый раз, когда он исчез на такое долгое время, с тех пор…

— Помолчи, пожалуйста! — прервала я маму, подошла к окну и посмотрела на улицу в глубокую темноту февральскую ночь.

— Эли, мы должны…

— Нет! — на мгновение я зажала уши руками, прежде чем поняла: какой, наверное, казалось я глупой и ребячливой. — Я не хочу об этом ничего слышать, — добавила я немного мягче, но избегала при этом смотреть на маму. Я чувствовала ее растерянный, вопрошающий взгляд и не смогла бы выдержать его.

Я боялась того, что она могла сказать. «Это первый раз, как его так долго нет, с тех пор…» — с каких пор? Услышу ли я версию, которую я знаю или думаю, что знаю? Или выясню, что все только вообразила себе?

То, что я думала, что знаю, казалось мне теперь настолько абсурдным, что в некоторые мои бессонные ночи я сомневалась в своем рассудке. Я влюбилась в Демона Мара. Колина. Колина Иеремию Бликберна. Я никогда не умела выбирать парней. Но Демон Мара — стоп.

Я прислонилась лбом к ледяному стеклу окна и попыталась воспроизвести в памяти то, что узнала и пережила летом. Окей, там был Колин. Колин, которому нельзя было влюбляться и становиться счастливым, потому что тогда появится Тесса, тот Мар, который создал его. И не из-за кого другого, а только из-за меня она действительно пришла. Он сражался с ней, но не мог победить. Я отвела его в папину клинику, потому что там он был в безопасности. В безопасности, но больной из-за голода. А потом он просто удрал.

Ах, да — мой отец тоже был наполовину Мар — это нельзя не упомянуть. И потому что он хотел сделать из чего-то плохого что-то хорошее, то решил также и спасти мир.

Я покачала незаметно головой. Если что-то было, во что я во всем это фокус-покусе верила, так это тот факт, что я любила Колина. Остальное в течение недель и месяцев казалось все более нереальным. Включая тот день, когда я начала сомневаться, что все это пережила. Потому что не было никаких реальных доказательств. Да, у меня на ноге был шрам, который сделал бы честь даже монстру Франкенштейна. Но в медицинском заключении стояло: нападение дикого кабана.