Поцелуй Скорпиона

— …я долго ждал, пока подвернется удобный случай. — В чемоданном гуле она едва различала его настойчивый шепот. — Я строил планы, один сумасшедшее другого. Но в конце концов мои ожидания оправдались. Я узнал, что Васло везет деньги для Бодрова. Узнал случайно. И тут все пошло как по маслу. — Он зло усмехнулся. Лера съежилась. — Не составило никакого труда с тобой помириться. Ты была такой милой, — его ладонь прошлась по ее волосам. Лере показалось, что он выдирает их с корнем. Голова ее раскалывалась. — Тебя даже не пришлось уговаривать взять меня с собой в Питер. А потом — только техника. Васло — идиот — и не подозревал, что я собираюсь его придушить. Накинуть ему веревку на шею было проще, чем отнять конфетку у ребенка. И теперь я богат! Охрененно богат! А с тобой я поступил гуманно. Я не желал твоей смерти, хотя спокойно мог задушить и тебя. Но тогда бы не было этого пьянящего чувства победы. Я сделал тебя! Тебя — совершенную во всех отношениях! Я отыскал у тебя слабое место и использовал тебя по всей программе. Теперь я могу спокойно жить дальше! Спо-кой-но! Я по-бе-дил! — каждым слогом он хлестал ее по щекам. Она вздрагивала, будто бы он действительно бил ее.

Лера не поняла, как осталась одна. Только внезапный холод, обступивший ее со всех сторон, заставил ее растерянно оглядеться. Костя переступил невидимую черту, отделяющую его от Москвы, и сунул паспорт под нос сонному таможеннику. Теперь между ним и Лерой было метра два, но ей казалось, что их разделяет вселенная. Он обернулся, оглядел ее с ног до головы и, усмехнувшись, процедил сквозь зубы:

— Ты такая жалкая! И вот что еще… бабам не место в жестоком мужском мире. Потому что бабы всегда останутся бабами, кем бы они себя ни возомнили. А мужики — мужиками. И мы, мужики, вас всегда сделаем!

Таможенник покосился на Леру и кивнул. То ли соглашаясь, то ли пропуская Костю. В любом случае, он вернул ему паспорт и, буркнув что-то себе под нос, обратил взор к следующему пассажиру.

Она смотрела ему вслед, пока его спина в черной кожаной куртке не затерялась в толпе. Но и тогда Лера не сдвинулась с места. Очнулась она только после того, как у стойки выстроилась новая очередь на другой рейс. Медленно она поплелась к выходу. На улице вялые лучи осеннего солнца облизывали мерзлый асфальт. Было очень холодно. Она обхватила себя руками и, задрав голову, посмотрела в низко нависшее над городом небо. Сейчас ей ничего не хотелось, даже смерти. Она отстраненно наблюдала за подплывающей к солнцу серой с черничными подтеками тучей. И вдруг тихо рассмеялась. Пожилой холеный иностранец с тросточкой, проходящий мимо, с опаской покосился на странную смеющуюся девушку, бледную, с черными мертвенными мешками под прозрачными серо-зелеными глазищами. Он не знал, от чего можно веселиться в такой холод, в такую рань, в такой бедной разграбленной и коррумпированной стране. Москва ему не понравилась из-за погоды, а остальное он прочел в своих газетах. Лера кивнула ему, как знакомому, и пошла прочь. Вернее так поступила девушка, которая прежде была Лерой. Новая девушка, которая больше не чувствовала себя живой.

Только теперь, сидя на кухне через полтора года после этого страшного дня, дав памяти возможность прокрутить все до конца, она окончательно закрыла для себя дверь в прошлую жизнь. Лера зажмурилась и прошептала, повторяя слова Егора:

— Не все мужчины — грязные животные.

В эту секунду она почувствовала, как что-то темное и тяжелое соскользнуло с ее плеч на пол, а желтое тепло потихоньку заполняет ее душу. Словно луч закатного солнца проник через окно, сквозь кожу прямо в сердце.

* * *