Поцелуй солнца

– Знаешь, Стёпа, я читала подобные рассказы, но мне почему-то это всё кажется притянутым за уши, – сказала Мила. – Я не верю во всех этих зелёно-сине-фиолетовых человечков и прочую такую нечисть. Читая такое, я невольно задаюсь вопросом: а на черта этим инопланетянам это надо? Просто уничтожить землян и насадить свои порядки и свою жизнь?

– А если бы и так! – сказал я. – Ты припомни: нечто такого рода хотели сделать два вполне земных европейских правителя – Наполеон и Гитлер. Правда оба по морде словили… Так что почему бы инопланетянам не попытать в этом счастье?!

– Не знаю… – ответила Мила, пожав плечами.

– А если бы ты сама сочиняла – то о чём бы написала? – спросил я Милу.

– Не знаю, Стёпа, – ответила Мила. – Наверно, в моей фантастике было бы что-нибудь любовное, романтическое…

– У кого что на уме! – сказал я, невольно улыбаясь. – Давай посмотрим твои рисунки!

– Давай! – согласилась Мила.

Наступила пауза, во время которой мы с Милой смотрели её рисунки. Почему-то мне лучше всего запомнилась картина «Прогулка в осеннем парке»: аллея, окрашенная в жёлтый цвет, и по этой аллее гуляют девушка и молодая женщина, похожие друг на дружку, как две капли воды. В девушке я тотчас узнал Милу, а рядом была её мама. Как объяснила Мила, эта картина срисована с фотографии, сделанной её отцом. А ещё, я помню, мне понравился портрет Милиного деда, ветерана войны и танкиста. До сих пор помню это хитроватое, улыбчивое лицо старика с поседевшими усами. Даже глаза не выдавали того, что человек прошёл тяжёлую и страшную войну, в память о которой, со слов Милы, имеет ранение… Взгляд был молод, весел и бодр.

В какой-то момент я отвлёкся, чтобы попить, и краем глаза я увидел Тому в компании двух её подружек. Они тоже пришли тоже позагорать и покупаться. Это был для меня неприятный сюрприз. «Что делать? – думаю я, поняв, что влип. – не драпать же с пляжа, поджав хвост, как шакал! Да и чёрт с ним: увидит – так увидит! Может, оно и лучше будет: все счёты сразу буду сведены!». Я продолжал болтать с Милой и смотреть её картины.

– Интересное кино! – прозвучало над нашими головами. Я спокойно поднимаюсь, Мила, тоже поднялась и прикрылась своим полотенцем. – Это ты бабуле помогаешь, да ещё в голом виде? – сказала Тома, после чего, не дав мне ответить, переключилась на Милу. – А её ты позвал, чтобы скучно не было помогать бабушке, лёжа на пляже? А что ж ты со мной был такой стеснительный?

– Я бы хотела понять, что происходит, Стёпа? – спросила Мила. Поняв, что я попал, и что комедия может кончиться далеко не по моему плану, я собрался силами и сказал Томе следующее:

– Да! Я обманул тебя и не жалею об этом: потому что мне надоело веселить безмозглую куклу, с которой поговорить не о чем. А её я позвал затем, чтобы ты увидела, что на тебе у меня свет клином не сошёлся, и если я захочу – то найду себе девчонку и покрасивее, и поумнее тебя.

– Гад! – крикнула Тома, и, влепив мне неслабую пощёчину, убежала в слезах.

– А это от меня, – сказала Мила, влепив мне со второй стороны. – Она права: только ты не просто гад, но и падонок. Я думала, что я тебе нравлюсь, а ты меня просто использовал, чтобы отделаться от надоевшей тебе девчонки… Ненавижу тебя!

Мила спешно собрала своё полотенце и стала одеваться.

– Мила, подожди! – говорю я, пытаясь её остановить.

– Не трогай меня! А то ещё врежу, – со злобой крикнула Мила, и я трусливо отступил.

Никогда не забуду, с какой грустью я, стоя голым, провожал взглядом Милу, уходящую с пляжа… Что ж, я это заслужил.

2019г.