Поцелуй у водопада

Через двадцать минут на сковороде жарился бефстроганов, в кастрюле кипел хорошо промытый рис. Вытаскивая из холодильника продукты для салата, она услышала, как отворилась дверь, и решила, что мать пришла помогать.

Держа в одной руке кочан, другой шаря по дну в поисках морковки и яблок, Сорель пробормотала:

— Все идет нормально. Ступай, поговори с Блейзом.

— Я не привык разговаривать сам с собой, — раздался насмешливый голос.

Сорель чуть не выронила капусту, замерла, все мысли вылетели из головы. Тупо глядя в отделение для овощей, она пробормотала: «Морковь», вытащила ее, достала розовое яблоко, потом встала и захлопнула холодильник.

— Чего тебе тут надо?

— По-моему, я ясно высказался, — расхохотался Блейз, глядя, как в ее глазах разгорается огонь. — Того же, чего и тебе. Твоя мать распыхтелась, что ты одна не справишься, и я вызвался помогать, тем более что мне нужен лед. — Он приподнял стакан.

— Бери сам. — Она отошла к стойке. — А я обойдусь без тебя. — Мысленно она обругала мать за прозрачную попытку свести их вместе. Взяв длинный нож, она быстро стала шинковать капусту. — Не хватит ли тебе пить? — Она кивнула на его стакан.

— Это имбирный эль. — Он слегка оперся о стойку и наблюдал за ней.

Сорель хмуро строгала капусту и складывала в миску. Шипенье на плите напомнило о рисе; она кинулась его спасать и буркнула недоброе слово о пене, разлившейся по плите.

Блейз тоже подошел и предложил:

— Давай я.

Но она мотнула головой:

— Сама справлюсь. — Сорель переставила кастрюльку на плиту слабого подогрева, выключила горячую плиту и взялась за тряпку. Пока она вытирала грязь, Блейз тактично отступил в сторону.

— Могу же я чем-то помочь тебе?

— Можешь. Уйди и не отвлекай меня, — проскрипела она, а он засмеялся.

— Я тебя отвлекаю?

Сорель сообразила, что он не сказал и двух слов, а теперь у него был такой самодовольный вид, как будто он радовался, что одно его присутствие ее отвлекает, видите ли.

Она взяла нож и стала быстро резать морковку. Один кусочек отскочил на пол. С ножом в руке она повернулась, и Блейз в шутливом ужасе поднял руки вверх.

— Ухожу, ухожу, не размахивай этой штукой!

Сорель невольно улыбнулась.

Он подскочил к двери, она снова застучала ножом. Он обернулся и спросил шутливо:

— Не знаешь, морковке больно?

Она повернула голову на его голос и тяпнула ножом по пальцу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Ой! — Сорель инстинктивно прижала палец к губам.

Блейз свирепо выругался, в два шага подскочил к ней, поставил стакан на стойку и взял ее за руку. При виде крови он снова выругался и подтащил ее к раковине.

— Извини! — Он побледнел, сдвинул брови и подставил ее руку под холодную воду. — Аптечка первой Помощи в ванне?

— Да.

— Потерпишь, пока я за ней сбегаю? Позвать маму?

Сорель покачала головой.

— Пустяки, просто царапина.

— Я через минуту. — Он быстро наклонился, поцеловал ее в щеку и выскочил из кухни. Вскоре он вернулся с красной коробкой в руках. — Поглядим. — Порез кровоточил, он старательно отер ей палец. — Может, заклеить?

— Нет, — твердо отказалась Сорель. — Там есть тампоны, надо приложить, а потом завязать.

Блейз колебался, и она приказала:

— Действуй, я не могу одной рукой.

Он сделал все, что нужно, а когда закончил, не выпустил ее руку.

— Я виноват.

— Ничего подобного.

— Нет, все произошло из-за меня, из-за моей парфянской стрелы, ты же говорила, что я тебя отвлекаю.

Она не спорила. Он по-прежнему отвлекал ее — перед тем как отпустить, поцеловал руку, и в порезе возникла тупая боль в ответ на прилив вспыхнувшего желания.

В припадке раскаяния он был неотразим; она бы предпочла, чтобы он злился, ей стало бы легче ему противостоять.

— Теперь я просто обязан тебе помогать, — объяснил он. — С бинтом на пальце работать трудно.

Тут он оказался прав. Он отнес аптечку, и она видела, как круто изменилось его настроение — вместо скрытой злобы, которую она видела, когда они приехали домой, он проявлял заботу и почти братскую поддержку. В сущности, она увидела его таким, каким помнила с детства.

Правда, в его сегодняшнем поведении, как и в прежних поцелуях, не было ничего братского, только откровенная сексуальность. И хотя в поцелуях присутствовала подспудная злость, они привели к тому, что ее сжигало желание — такое же, как у него.

Кажется, она неразумна: во время помолвки она чувствовала недовольство, ей казалось, что между ними лишь какие-то тепловатые отношения, а не великая страсть; теперь она недовольна тем, что Блейз предлагает ей страсть, как он сказал, «горячий и тяжелый секс», не основанный на любви.

Может, в обоих случаях она хотела слишком многого?

* * *

Им удалось приготовить вполне приличный обед. Сорель командовала, Блейз в наказание себе подчинялся, не делая новых попыток спорить или соблазнять.

Увидев бинт, Рода забеспокоилась, но приняла заверения Сорель, что ничего серьезного не случилось. После обеда и кофе Блейз не стал задерживаться.

— Проводи его, Сорель, — распорядилась Рода.

Подавив раздражение, Сорель прошла мимо Блейза в прихожую, успев уловить веселье в его глазах.

Она открыла дверь, но он не спешил выходить.