Поцелуй Валькирии

— На том свете отоспишься! Команде вставать, койки убрать! — Адель тут же осадила себя — она слишком заигралась в его корабельные игры.

— Вода усталости не знает, — вздохнул Ник. — Эх, у меня сегодня был аврал.

Что ж, она сама виновата, Ник принимает работу за дружбу. Следовало вовремя поставить таксиста на место. Разве ее должны волновать чувства какого-то водителя?

— Надеюсь, отдых пойдет тебе на пользу, и подобного больше не повторится, — стараясь придать голосу ледяные нотки, Адель закончила разговор. Но стоило положить трубку, как стало грустно и одиноко.

До места Адель добралась быстро, такси отпустила раньше и прошла переулок пешком. Форточку оставили распахнутой, и она запросто отворила окно и влезла в студию глухонемого. Здесь ничто не интересовало ее, путь был свободен — дверь заменяла бамбуковая шторка, и Адель мигом проникла в коридор, добежала до закрывающей вход в мастерскую фусумы и бесшумно отодвинула ее. Где альбом оживающих картин?

Она отдавала себе отчет, что поступала неблагоразумно. Но если ее что-то интересовало, теперь Адель могла позволить себе удовлетворить маленькую страсть к познанию — детский каприз, в котором когда-то ей жестко отказывали. Ее желания слишком долго были подчинены общим стремлениям.

Луч фонарика высветил стол, набросок на кальке. Адель приблизилась. Ей легко удалось представить, как распускаются на коже черно-красные цветы, как усмехается прекрасный самурай, сверкая взором из-под плавно изогнутой брови. Чуть колышутся складки его одеяния, рукоятку меча сжимают крепкие молодые пальцы, трава прогибается под напряженными ступнями…

Зашуршала фусума, и Адель автоматически согнулась в поклоне. В коридоре горел свет, и человек иронично ответил на ее приветствие.

— Я к мастеру, — буркнула Адель и неожиданно услышала:

— Ноу проблем.

Незнакомец предложил ей выйти. В коридоре ждал его желтолицый напарник — он вежливо снял с ее шеи фотокамеру.

— Прошу! — указал дорогу первый.

Адель бегло рассмотрела их. Приторный запах дорогого одеколона, костюмы a la американский гангстер: та же белая рубашка, черные пиджак и галстук, на лице — темные очки. Во время оккупации японцам, видимо, демонстрировали исключительно фильмы о героях 30-х годов, бесстрашно грабящих банки.

Узкий коридор скоро закончился, превратившись в узкую лестницу вниз. Отсюда слышались звуки музыки и английской речи. Несколько ярких ламп освещали подвал, в углу расположился столик с игральными картами и подносиком, где мерцали фарфоровые рюмки, кувшинчик саке и внушительная бутыль виски. Патефон и радио, стоящие на полу, наперебой горланили, телевизор был выключен.

— Ноу проблем! — пробасил впереди идущий.

Адель увидела мастера — тот работал у стены. Тело его модели, возлежащей на низкой кушетке, от шеи до колен покрывала татуировка: синий тигр выступал из ночного леса, где умолкли птицы и закрыли бутоны цветы. Картина требовала времени, старик наносил ее по фрагментам, и область ягодиц модели заполняли лишь контуры.

— Ну, что с ней делать-то? — ленивые руки ощупали ее на предмет оружия.

На память пришли слова Ника и образы бездомных вояк, погибших среди кастрюль. Вот почему она проникла сюда, почему не скрылась, когда ее застали в мастерской. Ей требовалось всего лишь в очередной раз пощекотать свои нервы, почувствовать себя живой. Не за этим ли она летала в Израиль? И Адель спокойно взирала, как модель поднимается с кушетки, и тигр выпускает когти, изгибает хвост, а полузакрытые глаза животного блестят янтарными зрачками. Старик-мастер безразлично поглядел в ее сторону, будто не узнал. А молодой японец встал во весь рост, и ему подали фотоаппарат.

— Камера то профи! — пробубнил один из сопровождающих.

На столике у кушетки она заметила набор длинных бамбуковых палочек с резцом на конце, которые мастер использовал вместо машинки. Следовало только подобраться поближе.

— Куришь, одзёсама[20]? — подошел к ней японец, и когда Адель покачала головой, крикнул своим: — Вы не поняли меня что ли? Курево!

— Ноу проблем.

Японец закурил. Он не воспринимался обнаженным. Покрытая пестрым рукавом рука потянулась в ее сторону, и Адель отшатнулась — фаланги нескольких пальцев отсутствовали. Происходящее вмиг перестало быть игрой. Противостоять человеку без пальцев? Ее кошмары оживали.

— Симпатичная гайдзин[21], - уродливая рука нехотя коснулась ее щеки. — Гайдзин — журналистка. Мы — люди значительные, а ты хочешь нас в газету. Не серьезно, — и он обратился к подручным. — Музычку-то вырубите — мешает разговору.

— Организуем, — послышалось из-за спины.

Адель не могла отвести от него взгляда. Случайна ли эта встреча или прошлое преследовало ее?

— Гайдзин нравится это? — японец указал на свою черно-синюю грудь.

Татуировка показалась ей страшной — она превратила человека в демона, обожженного жестокостью ада. Адель тут же одернула себя: нельзя допускать, чтобы суеверия властвовали над твоими поступками. И она огрызнулась:

— Написанная акварелью картинка проживет дольше.