Поцелуй Валькирии

Он принес ей старинную книгу — «Сюкоден», приключения 108 благородных разбойников с иллюстрациями, где герои изображались опоясанными классическими татуировками. Молчаливый совет не искать приключений, а обратиться за помощью к нему, всеведающему Кену.

— Не побоишься показать мне то, над чем работаешь?

Когда-то ей было любопытно. Теперь — лицемерная форма раскаяния, но ничего лучше она придумать не могла. Ей трудно далось и это. Кажется, голос стал совсем жалким? Бесконечное, бесконечное утро унижения!

— Это работа, а не театр, — видимо, что-то он уловил в ее дыхании. Облегчение? Снова деловой тон, и они чужие, ничего не значащие друг для друга люди. — Хорошо, в твоем распоряжении час.

Кен сделал короткий звонок помощнику — видимо, отослал его с каким-то поручением. Не желал, чтобы тот видел Адель — подобный визит сведет на нет авторитет и дисциплину. Они спустились в гараж, сели в неприметное американское авто и долго ехали молча — Кен позволял ей прийти в себя и расслабиться.

Конструкторская лаборатория находилась на окраине города, в одном из складских помещений мебельной фабрики. Запах масла, бензина, резины и краски властвовал здесь. На стене висели грязноватые комбинезоны, на грубых полках соседствовали стопки технических журналов для любителей автомоделирования и, казалось, все существующие на свете инструменты. Наличествующее мало отличалось от стандартного набора любой авторемонтной мастерской, включая подъемники, станки и шлифовальные машины. Но среди океана коробок с ключами, запчастей и листов железа разместился островок чертежного стола. Из стоящего рядом ведра торчали длинные трубки ватмана и кальки.

А дальше, за перегородкой — семь покрытых чехлами автомобилей. Скелет восьмого грудился у стены, заслоняя картонные макеты.

— Сколько тебе было лет, когда ты собрал первенца?

— Шестнадцать, довольно много, — усмехнулся Кен. — Четыре года я несколько раз переделывал его, но совершенству нет предела, и я взялся за новый. Правда, в последнее время я не могу сосредоточиться на работе.

Адель сдернула с красной и плоской модели ткань. Рядом под чехлом дыбились колеса внедорожника.

— Словно конюшня прекрасных лошадей, разной масти и нрава, но послушных хозяину, — улыбнулась она.

— Ты поэтично настроена сегодня. Покатаемся?

Кен уверенно вел своего любимца. Впервые Адель оказалась за городом и наслаждалась быстрой ездой вырвавшегося на свободу автомобиля, не знакомого с духотой уличных пробок. Появились деревья, открылось небо, не загороженное бетонными великанами, огромное, синее-синее.

— Как твои глаза, — задумчиво произнес Кен.

Синее и пустое.

— Знаешь, мне хочется увезти вас всех отсюда, куда-нибудь к морю.

Адель вгляделась в лицо Кена. А ему тяжело, отчего-то очень тяжело, хоть он и скрывает это.

— Увезти в безопасное место? Брось, я больше не причиню тебе неприятностей. А те шведы, кажется, забыли про меня. Дом твой похож на крепость.

— Ты их не знаешь…

Вместо бардачка Адель заметила шкалу частот. Радио? Такое маленькое? Она попыталась найти волну одной из местных станций, что без труда удалось, и после пятиминутной сводки новостей зазвучало танго.

— Работа Эда, — поделился Кен.

Повинуясь привычке, Адель задремала и проснулась, только когда Кен остановил машину.

— Ты улыбалась во сне, — он распустил ее волосы. — Когда ты спишь, выглядишь настоящей. Это обескураживает. Иди сюда.

И Адель потянулась к нему, обвила его шею. Как уютно на мужских коленях! Спокойно. Запах мыла из хризантем, собранных на острове Хоккайдо. Крепко прижаться к его груди, ощущать его силу, раствориться… Тепло. Хорошо. Мечта.

— Совершенно… — поняла она.

Мужчина и женщина вместе ради чувства полноценности. Краткого мига совершенства.

Неожиданно из проезжающего мимо автомобиля заулюлюкали, засигналили, и Адель отпрянула, оторвалась от Кена.

— В концлагерь, желтая морда! — кто-то из них бросил стеклянную бутылку, и она разбилась о багажник, позади них. — Нечего белых девок трахать!

Ее преследовали и оскорбительные крики, и взгляд Кена, неприятно пораженного ее реакцией. Адель вернулась на свое кресло и уставилась на дорогу, чувствуя, что все каменеет у нее внутри. Кен закурил, развернул машину и поехал назад.

Путь показался Адель нескончаемо длинным, и она то и дело поглядывала на циферблат «устрицы». Наконец показались склады мебельной фабрики. У мастерской Адель поспешно вышла, осторожно захлопнула дверцу и, боясь встретиться с Кеном взглядом, направилась к шоссе, чтобы поймать такси.

— Я свяжусь с Томико, напомню, чтобы растерла твою спину мазью, — Адель обернулась на его спокойный голос и стала разглядывать свежие царапины на красивом багажнике. — Хари дал специальный заживляющий бальзам.

Она кивнула и проголосовала, вслушиваясь, как позади шуршат по асфальту шины, и машина Кена удаляется, затихает в стенах мастерской, и металлическая дверь за ней с урчанием опускается.

Угрюмый, чужой водитель вез ее в Челси. Ник пожалел бы ее, вспомнил морскую байку, от примитивной философии которой ей стало бы легче.