Поцелуй василиска

Хор пел что‑то на латыни, к алтарю вышел священник, неся на бархатной подушечке венчальные кольца. Я подумала, что об этом, наверное, мечтает каждая девушка, вот только радости никакой не было. Да и будущий муж стоял с таким угрюмым выражением на лице, будто пришел на похороны, а не на свадьбу. От него все еще тянуло вином и чем‑то приторно‑сладким, восточным и удушливым. Вместе с запахом ладана и моими розовыми духами это создавало тяжелый аромат, от которого голова кружилась все больше, и мне захотелось, чтобы все это поскорее закончилось.

— Не тяните, святой отец, — будто считав мои мысли, глухо произнес генерал. — Начинайте церемонию и покончим.

— А разве мы не подождем его величество? — робко спросила мачеха.

Генерал дернул уголком рта и пожал плечами.

— Я не высылал приглашения. С его королевским величеством мы встретимся на весеннем балу в конце недели. Может быть, я приглашу и вас, фрау, как новую владелицу поместья.

— Да что же вы меня хороните! — возмутилась я, но мне не дали продолжить.

Генерал нетерпеливо взмахнул рукой и велел священнику:

— Начинайте же, начинайте. Что там по сценарию? Согласны ли вы, герцог фон Мейердорф, взять в жены…

— Позвольте, но это мои слова, — дребезжащим голосом перебил священник. — Сначала я должен спросить, есть ли что‑то, что может воспрепятствовать этому брачному союзу.

— Есть, — сообщила я. — Нежелание невесты считается?

— Совершенно нет, — отрезал генерал и покрутил ладонью. — Дальше, святой отец, дальше!

— Гхм… э‑э‑э… так если нет… — Священник пожевал губами, собрал высокий лоб в морщины, подглядывая в раскрытый молитвенник. — Да, так вот! Поскольку ни на что не было указано, что могло бы воспрепятствовать этому брачному союзу, я спрашиваю вас, ваше сиятельство, герцог Дитер фон Мейердорф, согласны ли вы взять в жены юную фройлен, баронессу Мэрион Адлер‑Кёне? Будете ли любить, уважать и нежно заботиться о ней? Обещаете ли хранить брачные узы в святости и нерушимости…

— Да‑да, пока смерть не разлучит, — скучающим тоном перебил генерал. — Обещаю. Дальше.

Священник закатил глаза и повернулся ко мне, затянув гнусаво все то же:

— Согласны ли вы, баронесса Мэрион Адлер‑Кёне, взять в мужья его сиятельство герцога Дитера фон Мейердорфа? Будете ли любить, уважать и нежно заботиться о нем…

— Нет, — выдохнула я. — Не хочу и не буду.

Рядом по‑змеиному зашипела мачеха:

— Не позорьтесь, скажите «да».

— Нет, — заупрямилась я.

Священник таращил глаза, открывая и закрывая рот. Генерал шагнул ко мне и положил ладони на плечи.

— Непослушная ослица, — выцедил он. — Не усложняйте церемонию, вы все равно обещаны мне, и будет так, как я скажу.

— Вот еще! — Я сбросила его ладони и смело взглянула в его лицо.

И это была моя ошибка. В очках генерала заклубилась золотая мгла, свечи у алтаря вздрогнули и вытянули огненные языки, тени заскользили вокруг, как голодные виверны, набросили на шею тугие кольца тьмы, принялись сжимать, давить, душить. Страх зародился в желудке и вихрем пробежал по телу, рождая противную дрожь. Я вскинула руку, пытаясь уцепиться за лунный кулон, будто в нем было мое спасение, но не успела и повалилась в заботливые руки Жюли.

— Врача, врача! — в страхе закричала та.

Я приоткрыла веки и вздохнула, слабо прошептав:

— Не нужно врача… только… на воздух… прошу…

— На воздух, скорее! — подхватила меня служанка. — Да помогите же!

Я оперлась на ее плечо и с трудом поднялась на ватные ноги.

— Не нужно никого… Жюли, проводи меня в дамскую комнату… мы скоро вернемся…

— Дурной знак, — прошипела в спину мачеха.

Я снова едва удержалась, чтобы не показать ей язык.

Жюли вывела меня на улицу, поддерживая под локоть. Слабость постепенно проходила, в голове прояснялась, и, прижав девушку к себе, я шепнула ей на ухо:

— А теперь помоги мне, скорее!

— Что надо делать, моя госпожа? — с готовностью отозвалась Жюли.

— Ровно через три минуты начинай кричать, что невеста хотела освежиться у реки и сорвалась в воду. Переполох собьет их со следа, а я тем временем успею добежать до деревушки.

Я махнула рукой в сторону рощицы. Жюли вскрикнула, прижала ладони ко рту, потом в ее глазах отразилось понимание. Она пылко обняла меня, прижалась сухими губами к щеке и прошептала:

— Бегите, моя госпожа. Я их задержу. Бегите и помните свою верную Жюли!

— Всегда, — поклялась я, тоже приобнимая ее за плечи.

Потом сорвала фату, сунула ее в руки служанки и, подобрав юбки, метнулась в сторону подлеска.

Я бежала так быстро, насколько позволяли туфли, цепляясь подолом за шиповник и проклиная неудобное платье. В таком только стоять перед алтарем, подобно разряженной кукле, но бегать по лесу гораздо удобнее в кроссовках и джинсах. Сердце колотилось, как угорелое, в мозгу пульсировала мысль: «Успеть, успеть!» Потом ветер донес полный ужаса вопль Жюли:

— Скорей!.. Фройлен… в реке! Утону‑ула‑а!