Поцелуй василиска

Знакомо обожгло шею, наверное, это проснулась магия кулона, но был ли в этом смысл теперь? Мир раскололся и умер.

Я больше ничего не видела и не чувствовала. Наверное, где-то надо мной по-прежнему летел Небесный Дракон, убегая от круглого, оранжевого, как апельсин, солнца, и звездная Роза по-прежнему цвела в недосягаемой вышине. Не для нас с Дитером. Ни для кого больше. И я рыдала безутешно, отдавая камню всю нерастраченную любовь, всю тоску и боль, прощаясь с надеждой на счастье. А мертвый камень молчал, и я не знала, как дальше жить одной…

— Как жить? — простонала я вслух. — Прости, что поздно поняла, как ты мне дорог, любимый! Прости, что не смогла спасти…

Дрожа от горя, я снова коснулась холодных губ Дитера. Слезы покатились по щекам и капнули на каменный лоб, и по нему ползла паутинка трещин. Кулон ожег меня снова, да так, что я вскрикнула и откачнулась, схватившись за шею ладонью. Теперь треснула щека Дитера, с его окаменелых волос полетела пыль. Застывшая рука задрожала, пальцы согнулись и разогнулись, посыпалась сухая каменная крошка. Я вскрикнула от неожиданности, почувствовав, как они сомкнулись вокруг моего запястья.

— Проклятие снимет… — проскрипел утробный голос, и похожий на голос Дитера, и одновременно чужой, — наследница знатного… рода… которая полюбит… всем сердцем…

И камень открыл глаза.

Полыхнула золотая молния. Я вскрикнула, инстинктивно пытаясь закрыться рукой, но Дитер держал крепко. Кулон накалился и гудел от напряжения, вокруг нас копилась магическая энергия, воздух трещал, кружились и вспыхивали золотые искры. Потом что-то толкнуло в грудь. Я дернулась и закричала, чувствуя, как сквозь меня проходит многократно усиленный магический разряд. Кулон обуглился, как прогоревшая головешка.

— Но ты… другая, — договорил чужой голос.

Меня тряхнуло в последний раз, и я в изнеможении упала рядом с Дитером, одной рукой все еще держась за него, другой — за раскаленный кулон. Кожу жгло, но я почти не ощущала боли.

— Ты… другая, — повторил голос, скрипучие нотки из него пропали, и я вдруг поняла, что слышу тихий и немного усталый голос генерала. — И все-таки моя…

Не веря своим ушам, я приподнялась на локтях и в ступоре смотрела, как идет трещинами, лопается и осыпается камень. Сердце зашлось в бешеном танце, я села рядом с Дитером, пытаясь отряхнуть с его лица пыль. Она лезла в нос, я чихала, кашляла и размазывала по щекам грязь и слезы.

— Дитер! — звала я. — Дитер…

— Мэрион! — откликнулся он и, весь дрожа, чуть привстал.

И я замерла, увидев его глаза: серьезные, серые, словно с портрета его отца. Умные и совсем человеческие. Вот только где-то в глубине зрачков мелькнули и сразу же погасли золотистые искры.

— Мне так приятно смотреть на тебя без очков, — сказал Дитер и улыбнулся. — Ты очень красива в лучах рассвета.

Я рассмеялась сквозь слезы:

— Дурачок! Я вся в крови и грязи…

— Зато живая. Как тебе это удалось, пичужка?

— Сама не знаю, — призналась я и, опустив взгляд, умолкла, заметив кулон.

Лунный камень стал черным, как уголек, и постепенно остывал, становясь гладким и матовым, как агат.

— Ди! Мэрион! — услышала я голос альтарца. — Нужно уходить! Скорее!

Он помог мне подняться. Дитер кашлянул, отплевываясь от пыли, и поднялся сам. Волосы, брови и ресницы генерала все еще были пепельно-серыми, и при каждом шаге от его фигуры поднималось пылевое облачко.

— А как же их величества… — начала я, но Ю Шэн-Ли указал рукой в толпу.

Я обернулась и увидела, как люди расступаются, пропуская бегущую женскую фигуру в темном платье. За ней огромными прыжками несся сам Максимилиан, выкрикивая что-то нечленораздельное. Стража бежала ненамного быстрее его, распихивала зевак, которые не слишком-то обращали внимание на беглянку, зато тысячи любопытных глаз смотрели на нас.

— Это все она, — сообщила я Дитеру. — Королева — настоящая ведьма. У нее перстень, подаренный кентарийским вождем. И куча колдовских зелий, которыми она опаивала короля.

Мне не нужно было продолжать. Дитер лихо вскочил на Крошку Цахеса, Ю Шэн-Ли помог подняться мне и уселся сзади, ухватившись рукой за поручни.

— Вперед, вперед! Пошел! — закричал Дитер, присвистнул, пришпорил виверну.

Крошка прыгнул, хлопнув по деревянному помосту гигантскими крыльями, трухлявые доски разлетелись в щепы. Я крепче вцепилась в генерала, глядя, как земля уходит из-под ног. Остались внизу и позорный столб, и осколки зеркала, и люди, задирающие вверх бледные лица. Поднятый крыльями виверны вихрь срывал с голов чепцы и шляпы, завивал пыльные вьюны.

— Стой, ведьма! — закричал Дитер, на бреющем полете проносясь над площадью. — Смотри на меня!

Королева завизжала, путаясь в платье, рухнула на брусчатку.

— Будь ты проклят! — выкрикнула она. — Чудовище! Будь проклят!

— Уже давно, — расхохотался Дитер, привставая на стременах. — И буду рад разделить проклятие с тобой!