Поцелуй воина

Воспоминания о тьме, старых страхах и боли захватили все ее чувства. Ада остановилась и прижалась к ближайшей стене, закрыв глаза и ощущая сильное головокружение. Она прижала ладони к камням, еще хранившим слабое тепло дня.

Еще больше боясь возвращения стражников, она заставила себя отойти от стены. В стойлах она обнаружила пару лошадей. Тяжелые седла никак не хотели сниматься с крюков, а она боялась их уронить и устроить шум.

Поэтому Ада взяла лишь уздечки и поводья, уверенная, что можно обойтись и без седел.

Кроме, может быть, Фернана. И Бланки.

Она бросила охапку одеял на спину одного животного. Сев на другого, Ада сжала поводья и быстро прочла молитву. Резко прищелкнув языком, она послала обеих лошадей в легкий галоп. Если стражники и заметили ее, то не бросились в погоню, поэтому скоро, обогнув собор, Ада пустила свою лошадь по кругу, обшаривая взглядом толпу. Никого не было видно.

Назойливая мысль откуда-то из глубины ее разума подсказывала бежать.

Нет, вознаграждение будет далеко не таким легким, как казалось раньше. Она оттолкнула опиум ото рта Габриэля, потому что любила его. Отрицать их связь было невозможно. И больше, чем о Габриэле, она впервые за последний год заботилась о своем собственном будущем. Силой и чистым упрямством он вернул ей это понимание. Отступить от него сейчас было бы проявлением безнадежной трусости.

Вонзив пятки в бока лошади, Ада присоединилась к веренице людей, спускающихся в Уклее. Какое-то движение привлекло ее внимание. Человек верхом на лошади повернулся, и в слабом лунном свете блеснуло изогнутое лезвие клинка. Из-за спины всадника выглядывал арбалет.

Она прошипела его имя:

– Джейкоб!

Джейкоб моргнул, подумав сначала, что это ему показалось в ночи. Ада.

Только оказавшись на небольшом холме вдалеке от крепостных стен монастыря, они спешились. Джейкоб сбросил оружие и раскрыл Аде объятия, ощущение ее тела было как долгий глоток эля после жаркого дня. Он наслаждался объятиями этой нежной и сильной женщины. Волосы, прижавшиеся к его носу, пахли простым щелочным мылом и дымом свечей.

– Джейкоб, я не могу в это поверить! – воскликнула она по-английски. – Ты наконец-то вернулся.

– Да, вернулся, хотя и скорее, чем мы планировали. Почему ты здесь ночью, да еще и вся деревня тут? Что случилось?

Ада отступила назад, только чтобы видеть его лицо:

– Боюсь, что многое.

Джейкоб глубоко вдохнул. Прошедший год превратил ее из преданного друга в женщину, управляемую непреклонными желаниями. Ее глаза, хотя и ясные, все еще были обведены кругами усталости.

– Как ты, Ада?

– Хорошо, – едва слышно ответила она. – Мне так много нужно рассказать тебе. Сначала извинение, я думаю. А потом моя благодарность.

Он улыбнулся. Ее проницательное лицо и естественные движения не выявляли никаких пагубных привычек. Никакого отчаянного возбуждения между дозами. Никакого бессвязного блаженства от наркотика.

Его охватило чувство облегчения.

– Думаю, мы прибережем это для более безопасного часа.

– Да. – Она отпустила его и принялась беспокойно ходить взад-вперед, то и дело поглядывая на вершину холма. – Здесь, в ордене, нам угрожает опасность от одного из наставников.

– От Пачеко?

– Ты знал?

– Я многое узнал за эти недели.

– Свитки! – воскликнула она. – Ты спрятал свитки у Дэниела, да?

Он нахмурился.

– Да.

– Они у меня. – Она успокаивающе махнула рукой. – Не спрашивай ничего сейчас. Я все объясню, когда мысль о том, что я сделала, не будет выворачивать меня наизнанку. Просто знай, что я читала их.

– Пачеко – это дурное семя, – сказал он, пристально глядя на нее и не зная, насколько может ей довериться. – Когда я был в Сеговии, то узнал, что шпионы доньи Вальдедроны обнаружили его связь с изгнанным феодалом де Сильвой. Он тайно работает на него, причем уже много лет, а здесь дожидается их возвращения к власти.

– В конце перемирия.

– Да. Он и Габриэль, оба.

– Какое, по-твоему, Габриэль имеет ко всему этому отношение?

– Он небезопасен, – сказал Джейкоб. – Поверь мне. Ему нельзя доверять.

– Не говори мне этого. Я читала свитки.

– Он опасен. Вот почему я вернулся.

– Я не поверю этому. Я верю в то, что касается Пачеко, но не Габриэля. – От волнения она не находила себе места. – А Пачеко все время властвовал над ним. Ублюдок. Я убью его за то, что он сделал.

– Мне не нравится, когда я не понимаю твои английские слова, – произнес голос из темноты.

– Габриэль!

Она бросилась в его объятия. За ним на холм поднимались Фернан и Бланка.

С болью в глазах Джейкоб смотрел на объятие Габриэля и Ады. Без монашеского одеяния этот послушник выглядел настоящим воином. Именно этого и боялся Джейкоб. Габриэль, как и Пачеко, выжидал. И сейчас, когда семья де Сильва готовит военные действия по окончании перемирия, они захотят, чтобы их самый ценный убийца вернулся к ним.

И этому убийце предстоит покушение на короля Кастилии.

Впрочем, сейчас Джейкоба не интересовали козни, интриги и нарушенные перемирия. Его волновало только, что Ада держалась за Габриэля де Маркеду так, словно от этого зависела ее жизнь. И что тот обнимал ее в ответ.

Глава 27