Поцелуй врага

Мне становится холодно. Я с последней надеждой поворачиваюсь к Валерии. Она не смотрит мне в глаза, а опускает взгляд. Она непривычно взволнованная, ерзает на троне. Ее платье шуршит. Келлан набирает что-то на планшете и протягивает его.

Я чуть не роняю гаджет, когда понимаю, что вижу на экране.

Полутемный кабинет декана. Открывается дверь, и в комнату входит Джош.

Кадр.

Джош целенаправленно идет через кабинет.

Кадр.

Он ищет что-то на полке и постоянно осматривается.

Кадр.

Он достает книгу.

Кадр.

Он радостно прячет книгу во внутренний карман куртки.

Кадр.

Я вижу, как он покидает комнату и закрывает за собой дверь.

Я все еще смотрю на последнюю фотографию закрытой двери. Дыхание тяжелое, пульс бешеный, словно колибри машет крыльями.

Это кадры с ночи взлома!

Температура в комнате резко падает. Я бы не удивилась, если бы на окнах рядом с креслом Келлана появились морозные узоры.

В подборке вырезаны фотографии со мной. Но явно существует и другой вариант. Я представляю, как ищу за столом, роняю документы и беру книгу.

– У каждого действия есть последствия. Естественно, мы позаботились, чтобы взлом никак не связали с тобой, Кара, – голос Валери не такой уверенный, как обычно. Мне кажется, в нем звучит извинение.

– Ч… что будет с видеозаписью? – спрашиваю я, все еще не в силах нормально дышать. Голова кружится, и я пытаюсь удержать равновесие.

– Джош – любимчик СМИ, – отвечает Келлан с отвращением. – Пресса не станет долго думать, нарезано ли видео. Хватит того, что сын президента ночью в черном врывается в кабинет декана. Другие теперь будут осторожнее, если решат нарушить правила. – Он забирает у меня планшет и снова кладет его на стол рядом с собой.

Я вижу перед собой лицо Джоша. Когда он говорил о матери, голос становился мягким, хотя ему столько всего пришлось ради нее сделать. Пойти в военную академия, от многого отказаться. Все это не отравило любовь сына к ней. Его восхищение ею было слышно в голосе.

Антиреклама, которая последует за видео, навредит не только Джошу, но и его матери. Она является примером для всех женщин в мире. Первая женщина у власти. С самого основания в США правили лишь мужчины. Даже Ханна и Фи смотрят на президента так, как я и многие другие.

Во мне спорят два голоса. Я спрашиваю:

– В чем именно его обвиняют? Я проводила с ним почти все время.

Валери и Келлан обмениваются взглядами. Я не решаюсь дышать. Келлан снова берет на себя роль плохого копа. Его лицо мрачнее. Он открывает рот, но тут Валери подает голос.

– Я знаю, что вы… вместе, – колеблется она. Ее голос полон сожаления и сочувствия, отчего становится только страшнее. Что же такого сделал Джош? – Ты должна была об этом узнать не от нас, – продолжает она. – Но вчера вечером его видели с другой… женщиной.

Значение этих слов вызывает в голове образ голого, потного Джоша. Его руки лежат на женщине, которая беззаветно раскачивается под ним.

– Не может быть, – говорю я уверенным голосом, хотя руки дрожат. Заставляю себя быстро успокоиться и вспоминаю, как Джош защитил меня, помог. Уверена, подобные обвинения – дело рук Бэррона. Джош просто не мог нарушить правила, о которых постоянно напоминал. – Он провел всю ночь со мной. – Ложь так легко слетает с губ, что я практически верю в нее сама.

За спиной кто-то хлопает. Звук эхом разносится по комнате. Я быстро оборачиваюсь, платье разворачивается, и ткань ловит отсветы камина.

Из теней задней части длинной комнаты выходит темноволосая женщина, примерно сорока лет. Она идет прямо, совершенно естественно, широкими шагами в нашу сторону. Сразу видно, она имеет право голоса. Ее лицо не такое уж дружелюбное, но мягкие морщинки в уголках глаз создают привлекательный образ. Откуда я ее знаю?

– Вас убедили, сенатор? – непривычно подобострастно спрашивает Валери. Ей не идет такое поведение. Кажется, по щелчку пальцев изменился фильм, в котором я оказалась.

– Да, – отвечает женщина с американским акцентом. Все еще пытаюсь вспомнить, где ее видела. – Отдай мне книгу Воронов, – требует она повелительным тоном. Я сразу хватаюсь за сумочку и открываю ее. Но когда книга оказывается в руке, в голове проясняется.

– Что я сделала не так? – Мои руки снова дрожат, а ногти впились в кожаную обложку. Там точно останутся следы. Я была близко к цели. Зачем соврала?!

– Отдай книгу, – нетерпеливо повторяет женщина и протягивает руку.

У меня дрожит подбородок, и я сцепляю зубы, чтобы не расплакаться.

Так. Чертовски. Близко.

Сенатор выбрасывает руку вперед, словно змея голову. Прежде чем успеваю отреагировать, книга оказывается у нее. Я непонимающе наблюдаю, как женщина уходит с ней в сторону двери, унося с собой мечты о выплаченных кредитах и спокойной учебе. Перед столом высотой по бедра, на котором мерцает маленькая невзрачная свеча, она останавливается и наклоняется. До меня доносится странный запах. Он становится все сильнее, когда она возвращается с книгой в руке. На ее лице совершенно отсутствует всякое выражение.

– Добро пожаловать в ряды Воронов, Кара Эмерсон.