Толпа, собравшаяся у сцены, плывет перед глазами, доносящийся откуда-то смех Келлана звучит угрожающе. Как только выдается такой шанс, спускаюсь со сцены. Джош пытается перехватить меня, но я не позволяю ему. Одного взгляда на него хватает, чтобы вспомнить, что он меня использовал, как и все присутствующие здесь. Живот сводит. Нужно стараться держать себя в руках, натягиваю улыбку и иду широкими шагами прочь. Дважды приходится остановиться и поболтать с парой Воронов, которые расспрашивают меня и предлагают помощь. Даже практику в большой компании. Не зная причин, я бы порадовалась предложению и с благодарностью приняла его. Я похожа на одну из них. Я и есть одна из них – часть могущественной группы людей. И никогда раньше я не чувствовала себя настолько не на своем месте.
Щеки болят от постоянных улыбок. Пожилая дама с седыми волосами и слишком ярким макияжем на лице спрашивает о прекрасном платье. Она говорит, что я сияю ярче всех остальных жемчужин.
– Спасибо большое за комплимент, – выдавливаю я и забираю руку из ее хватки.
Кажется, проходит много часов, прежде чем мне удается добраться до края толпы и исчезнуть из зала. Я роюсь в сумочке в поисках телефона, чтобы позвонить Ханне и пожаловаться. Ее предупреждения были верны. Тут же вспоминаю, что она не рассказала мне о последствиях. Как много ей вообще известно о практиках Воронов и Львов? Она прикрывала Джоша, умалчивала о том, как хорошо его знает, не помешала ему затащить меня глубже в болото, в котором я теперь застряла.
Достаю телефон из сумочки дрожащими руками. Вместе с ним и карточку Пита. Она падает на пол, быстро наклоняюсь и набираю номер, параллельно выискивая пальто.
Пит просит меня подождать за границами поместья. Я выхожу на подъездную дорожку. Свежий воздух немного прогоняет тошноту, но глубокое разочарование остается. Мечта превратилась в кошмар. Набираю номер Ханны, хочу извиниться или наорать на нее, но не уверена, смогу ли дозвониться до нее. Как и до Тайлера.
По пути назад в колледж пытаюсь набрать его номер снова и снова. По окнам машины колотят капли дождя. Подходящая погода, замечает саркастичный внутренний голос. Мы уже проезжаем щит с наименованием населенного пункта и первые разбросанные по округе дома Уайтфилда, когда Тайлер наконец берет трубку.
– Да? – бормочет он.
От облегчения я теряю дар речи.
– Кара? – его голос все еще заспанный. – Что случилось? С тобой все хорошо? Ты где?
Пит останавливается на парковке посетителей колледжа Святого Иосифа. Я ищу в сумочке наличные, но пальцы слишком сильно дрожат.
– Кара! Ты где? Прентисс что-то тебе сделал? – Теперь он уже точно проснулся.
– Я на парковке для посетителей. У меня… у меня нет денег для водителя, – бормочу я и слышу неприятный смешок Пита.
– Сейчас приду. Дай пять минут.
Это самые длинные пять минут моей жизни, я никогда раньше не была так рада видеть Тайлера. Он платит водителю и придерживает дверь. Друг кратко здоровается со мной. Я прощаюсь с Питом и извиняюсь за испорченные выходные у его сестры, но он лишь качает головой и желает всего хорошего, пряча деньги Тайлера.
Тайлер обнимает меня и ведёт прочь по парковке.
– Теперь рассказывай, что случилось, – просит он, пока мы двигаемся в сторону его общежития, словно по молчаливому согласию. Я не хочу возвращаться в Дом Воронов, даже если в данный момент там никого нет, потому что все у Стюардов.
Я просто не могу вернуться.
Вместо этого падаю на диван Тайлера и подробно рассказываю ему, что случилось за последние три недели. О заданиях, о партнерстве с Джошем и видеозаписях.
Тайлер выслушивает меня, ни разу не прерывает, лишь снова и снова протягивает платок или крепко прижимает меня к себе. Когда не остается слез и сил говорить, я устало засыпаю в его объятиях.
30
Мы проводим всю субботу на диване, надев спортивные штаны и футболки Тайлера. Я не хотела возвращаться в Дом Воронов и брать какие-то вещи. Мы заказываем доставку еды. Тайлеру удается меня успокоить. Я соглашаюсь не рисковать будущим, предавая Воронов, – теперь, когда у меня в кармане стипендия и все мои предыдущие заботы кажутся поблекнувшим сном. Он советует послушать Диону, ведь ее родители не позволили бы кому-то получить такую власть над их дочерью. Я снова и снова вижу Диону в наряде богини, как она убеждает меня, что эти видеозаписи будут уничтожены.
В итоге я отвечаю на ее взволнованные сообщения и пишу, что вечером мне стало плохо и утром пришлось вернуться прямо в Уайтфилд. Она не задает никаких вопросов. Я игнорирую сообщения Джоша – и в мессенджере, и в приложении. Когда мой поставленный на беззвучный режим телефон звенит от входящего в приложении Воронов, я его выключаю. Приходится признать – большая часть неприятного чувства в животе связана с тем, что Джош меня использовал. Нужно отдохнуть от жизни, которая поглотила меня на последние три недели.