Поцелуй железа

Он улыбнулся еще шире, и я не могла понять, что ему понравилось больше – моя честность или мой страх.

Теперь я была прикована к этой работе без надежды выбраться. Пока мой долг не будет выплачен, я должна сделать так, чтобы он доверял мне. Я должна сделать все возможное, чтобы он был доволен мной. И все же я не хотела выдавать ему ни одного секрета Бастиана – во всяком случае, настоящего.

Кавендиш не узнает от меня о способности Бастиана разделяться на две части.

Но кое-что я все же могла ему рассказать.

– Я выяснила, кто устроил против меня диверсию.

Он приподнял брови.

– Неужели?

– Рассветный Двор.

Усмехнувшись, он встал и обошел стол. Он покачал головой.

– Вы так это воодушевленно говорите, как будто я не знаю. Наивная девочка, – он погладил меня по волосам, а затем положил руку на затылок, мягко повернув мою голову на себя.

Черт, как же быстро его шпионы собирали информацию. Как ты узнал? Ты и за ними шпионишь? Они будут наказаны? Вопросы сыпались один на другой, но я-то знала, что лучше у него ничего не спрашивать. Страх от забега, затянувшееся воздействие чар – было много факторов, которые могут пошатнуть мой обычный самоконтроль.

– Я знал, что они планируют это.

Мое дыхание замерло. Лицо пульсировало в такт сердцу, которое билось все громче и тяжелее. Он же не хотел сказать, что…

– Хотел посмотреть, спасет ли тебя бастард. Он спас. – Кавендиш прислонился к моему креслу, и его промежность оказалась прямо у моего лица. Его взгляд задержался на мне, на губах заиграла отстраненная улыбка, словно он представлял себе что-то другое, не в этой реальности.

– Вы знали. – Возможно, мне нечего было удивляться – все-таки он убил Лару. Но она стояла у него на пути, а я работала на него. И все же он рисковал моей жизнью, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Он знал о плане, но думал, что Бастиан спасет меня. Значит, он не знал о рыжеволосом эльфе. Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что он намеренно повалил дерево, чтобы помочь мне. Но вопрос, зачем?

– Конечно, я знал, – он усмехнулся и провел пальцами по моему подбородку, затем спустился к шее и погладил ее.

По моей коже пробежали мурашки, а ногти впились в подлокотники. Я не должна двигаться. Не должна. Если я отстранюсь, он может разозлиться.

Замри. Замри. Замри. Покорная и правильная. Угождай ему. Он должен быть доволен тобой.

Мысли обжигали.

– Должен сказать, я впечатлен тем, что вы вызвали у него такую привязанность. Хотя, как мне известно, вы все еще принимаете противозачаточные, так что я не удивлен.

Мое сердце упало, пропустив удар. Он и это знал? Остается только… Серен. Конечно. Она ведь работала не только на меня. Она шпионила за мной и все рассказывала Кавендишу.

Все еще улыбаясь, он продолжил:

– Надеюсь, с этого момента ваши отчеты станут намного интереснее. Если только, – его брови взметнулись вверх, – у вас самой не зародилась привязанность?

Холодный страх пробежал по спине. Меня словно разрезало ледяное лезвие. То, что я чувствовала к Бастиану, не было любовью, но это было что-то другое. И Кавендиш не мог этого знать наверняка.

Будь тем, кем он хочет тебя видеть.

Я покачала головой.

– Нет. Привязанности нет.

– Хорошо, – его большой палец провел по моему подбородку к губам, надавив так сильно, что стало больно. – Хорошая девочка.

Я оказалась в ловушке. Мне некуда было отступать – ни от него, ни от этой работы.

Это бы погубило меня.

Внезапно ясно я осознала это. Выхода не было. Мне просто нужно было выжить достаточно долго, чтобы спасти поместье, – тогда хотя бы у Мораг и Хорвича будет крыша над головой. Они будут в безопасности.

– А теперь, – он отдернул большой палец, и на языке я почувствовала медный привкус, – у меня будет к вам просьба, – он выпрямился, улыбаясь.

Тревожные звоночки зазвенели в моей голове. Он никогда ничего не просил меня сделать, только требовал.

– Вы мой лучший агент, Кэтрин. Вы знаете, как я дорожу вами. – его взгляд скользнул по моему лицу и волосам, прежде чем он встал на колени.

Он встал на колени.

Я заморгала, отказываясь верить своим глазам. Он не был похож на того, кто перед кем-то преклоняет колено – даже перед своей королевой.

Но вот он стоял на коленях между моими ногами, взяв мое лицо в свои руки.

– И все же вы испытываете меня. Мою решимость. Мое терпение. И я понял, почему, – на его лице медленно расплылась улыбка. То, что на лице другого было добротой, на его лице становилось ледяным. – Я слишком сильно давил на вас, поторапливая и доводя до предела. Но к пределам нужно подходить постепенно – только так можно продвинуть их дальше. Так что в этой просьбе я не буду вас подгонять.

Пульс громыхал во мне, отчего ушным перепонкам стало больно. Что это за просьба, раз он так умасливает меня прежде, чем озвучить ее?