Поцелуй змея

— Их слишком много, и они рассредоточены по большой территории. — Она начала произносить древнее заклинание, призывая к себе все свои души, собирая свою Силу в концентрированное орудие. «Я призываю к себе будущих себя. Я призываю к себе свои страсти и страхи. Я призываю к себе свою божественную суть…»

Затем раздался голос Джулиана, знакомый воинственный рёв.

— Все, что тебе нужно сделать — это сдержать свое обещание, и вернуться на остров. Ты можешь провести остаток своих дней в мире и покое.

Она взглянула на вспыхнувшие глаза Руна.

— Я не могу этого сделать, Джулиан.

— Ты действительно готова к войне? Как ты сможешь убивать собственный народ?

— Я дала им шанс сделать правильный выбор, — парировала Карлинг. — И, честно, мне уже фиолетово, детка. — Она не узнала свой голос.

Рун поднялся на одно колено. Очень много созданий образовали слишком много колец вокруг. Вампиресса взглянула вниз, и он кивнул ей. Одарил короткой интимной улыбкой. Это было так прекрасно, но так недостаточно. Она положила руку на здоровое плечо Руна, и начала шептать заклинание, призывающее огненный дождь. Она вложила в слова всю свою Силу.

И вдруг вихрь вернулся.

Он влетел в пространство с такой силой, что земля затряслась. Здания в радиусе полумили содрогнулись. Позднее в новостях передавали, что волна от землетрясения ощущалась за триста миль вокруг. Многие из Ночных созданий закричали в страхе, и повалились на землю, прикрывая головы.

Рун встал и обхватил Карлинг здоровой рукой в тот момент, когда перед ними возник принц Джиннов. Странные бриллиантовые глаза и тонкие, нечеловеческие черты лица Халила сложились в яростную улыбку.

— Теперь ты должна мне услугу, — сказал Джинн Вампирессе.

Карлинг со вздохом освободила всю свою сдерживаемую Силу.

— Да, — выдохнула она.

— Куда?

— Мы ищем Оракула в Луисвилле, — быстро проговорила она.

Было слышно, как Джулиан через площадь выкрикивает приказы. Его Ночные создания открыли стрельбу. Но ни одна из пуль не достигла цели. Вихрь подхватил Руна и Карлинг и унёс прочь.

Путешествие было таким же странным и хаотичным, как помнилось Карлинг. Она повернулась и крепко обхватила Руна, когда завывающий ветер подхватил их. В центре шторма Халил прижимал их к своей узкой, твердой груди. Затем мир снова появился вокруг в виде жаркой, влажной западной ночи.

Как только ноги Руна и Карлинг коснулись земли, Халил отпустил их. Карлинг не спешила ослабить мертвую хватку на талии Руна, и заметила, что его рука так же неохотно отпустила ее. Джинн не исчез, как в прошлый раз. Вместо этого, он встал позади них, обозревая пейзаж с тем же любопытством, что и они.

Они находились не в самомм городе Луисвилл, а на некотором расстоянии, так как ночь была темной и тихой, наполненной листвой деревьев, травой и трескотнёй сверчков и цикад. Сотни светлячков покрывали все вокруг, подмигивая жёлтыми огоньками. Это место было насквозь пропитано древней Силой.

Они приземлились на длинную гравиевую подъездную дорогу, которая вела к старому обветшалому двухэтажному сельскому дому. Они покинули Сан-Франциско вскоре после полуночи, соответственно, в Кентукки было около трех утра. В доме горел свет. Все они отчетливо слышали голос плачущего ребёнка. Воздух был пропитан запахом текущей рядом реки. Карлинг почувствовала сильное прохладное движение воды.

— Это река Огайо? — спросила она Халила.

— Да, — ответил он. Джинн стоял, уперев руки в бока. Слегка наклонив голову, рассматривал дом.

И хотя ночь вокруг была освещена лишь звездами и отдаленными электрическими огнями, зрение Карлинг было достаточно острым, чтобы разглядеть муку на лице Руна, когда он бережно держал свою руку.

— Нам нужно отвести тебя внутрь, — сказала она. Сопровождаемая Руном и Халилом, она поднялась по ступеням к крытому крыльцу. Датчик движения сработал, и освещение включилось, когда они достигли дома. Карлинг постучала.

Раздались быстрые легкие шаги, и дверь внезапно распахнули. В дверях стояла худая молодая женщина с младенцем на руках. Женщина была двадцати трёх-двадцати четырёх лет, с лицом скорее интересным, чем хорошеньким, и распущенными рыжевато-пшеничными волосами. Она была взъерошенная, с запавшими глазами, одета в поношенные фланелевые штаны и слишком большую серую футболку.

Младенец был мальчик, примерно девяти месяцев отроду. Он выглядел таким же растрепанным, с такими же ввалившимися глазами, и лицом, опухшим от плача. Одно мгновение он рассматривал их с таким же интересом, как и они его. Потом схватил себя за ушко, уткнулся лицом в шею молодой женщины, и разразился прерывистым несчастным плачем.

Женщина недружелюбно оглядела незваных гостей.

— Какого черта вы стучитесь в чужие двери в 3:30 утра?

— Мы ищем Оракула, — ответила Карлинг.